Ревизор: возвращение в СССР 32
Шрифт:
— Лера, — с усмешкой посмотрел на неё Погашев. — Их специально учат показания получать. Они тебе наплетут, например, что у меня другая женщина есть, и ты им всё сама расскажешь от обиды! И что было, и чего не было…
— Серьёзно? — удивлённо посмотрела она на него. — Хорошо, что предупредил… А то я, и правда, поверила бы…
— У них, знаешь, сколько таких приёмчиков? — с досадой проговорил он. — Поэтому негр всё правильно делает. Нельзя рассказать о том, чего не знаешь.
— Ну, подожди, — возразила Лера. — Но когда вернуться собирается, он же мог бы ей сказать?
— Лер, а если он сам не знает, когда он вернётся и вернётся ли вообще? Ну, что ты, как маленькая? Не поняла ничего в ресторане? Его могут принять в любой момент. Он может срок получить. Его могут на родине прикопать, у нас никто и знать не будет… Африка нищая, он по их меркам, да еще таким бизнесом занимаясь, миллионер натуральный. Введет в соблазн кого, его и грохнут. Так что он ей должен сказать? Прощай, дорогая, возможно, мы сейчас видимся с тобой в последний раз?
Лера отвернулась с недовольным видом. Слышно было только, как нож стучит по разделочной доске. Оправдывая нового приятеля, Сергей высказал подруге свои собственные мысли и опасения. Как ни крути, а срок за то, чем он занимается, светит немаленький.
Перед тренировкой в раздевалке Сатчан, только появившись, сразу направился ко мне.
— Помощница сказала, ты звонил сегодня?
— Да уже неважно… Был вопрос, сам решил, — ответил я. — А куда ты так сегодня сорвался с полдня?
— А-аа, — улыбнулся он. — В Сокольниках выставка сегодня открылась «Автосервис-73», вход был только по пропускам. Сходили с Бортко, Ригалёвым и Войновым.
— Ну и что там было интересного?
— Ну и выставка сама, конечно! Но не менее интересное — это машины, на которых иностранцы на выставку приехали!
Когда я осознал, что он сказал, меня такой смех разобрал. Конечно, сейчас в СССР любая иномарка — диковинка. А если ещё и представительского класса!.. Небось, дипломаты да главы представительств зарубежных стран и предприятий приехали в первом дне выставки поучаствовать. С белыми номерами, конечно, по которым сразу можно понять, что машина принадлежит иностранцу…
Москва. Партком завода «Серп и молот».
— Сколько-сколько?! — воскликнул Пестов, не поверив собственным ушам.
— Сто шестьдесят три тысячи рублей, — повторил Ваганович. — Мы сами поверить не могли. Я тогда ещё вторым секретарём горкома был. Мы сразу с первым в РУВД приехали. Статья в газете об этом была… Без подробностей, правда. Следствие ещё шло.
— Нет, но какой облом, мужик копил-копил и помер, имея сто шестьдесят с лишним тысяч, — задумчиво проговорил Лосев.
— Бывает, — развёл руками Ваганович.
— Угу, — недовольно проговорил Пестов. — Бывает хуже, но реже… На чём же он умудрился столько денег сделать?
— Заведующий городской базой-то? — с усмешкой взглянул на него главный механик Колпаков.
— Это же тебе, Егор Романович, не Москва, — возразил ему Лосев. — Маленький
— И недостача там была, — задумался Ваганович, припоминая события двухлетней давности. — Товарные муляжи вместо самих товаров на полках лежали… Но на этом, действительно, таких денег не сделать. Он через нашу городскую базу левые товары продавал.
— Это как? — удивлённо спросил Колпаков. — Где он их брал?
— Этим делом следствие занималось, Егор Романович. А его с какого-то момента в область забрали. Учитывая размер суммы…
— Вот так всегда! — недовольно заметил Лосев. — На самом интересном месте!
Святославль.
Левичев написал заявление об увольнении с завода, но его заставили отрабатывать две недели. Он уже мысленно распрощался и с ЖБИ, и со Святославлем. Ему ещё придётся какое-то время здесь появляться, пока они не продадут дом в Шамордино, но в душе он уже считал себя жителем Брянска и посматривал на коллег свысока. Ещё он очень жалел о потере машины… Уже привык к ней и чувствовал себя униженным каждый раз, когда приходилось добираться куда-то на рейсовом автобусе.
Ну ничего. Будет ещё и на моей улице праздник, — успокаивал он себя, поглядывая на часы.
Хоть он и решил принципиально ничего не делать на работе все оставшиеся две недели, что его заставили отрабатывать, но высиживал жопа-часы в кабинете исправно. Дождавшись окончания рабочего дня, он направился домой, с раздражением размышляя, что придётся сейчас ждать автобус и трястись вместе со всеми…
Но едва он вышел с проходной, как к нему подскочил Рябов, с которым они совсем недавно квартиры обменяли, и с размаху врезал по лицу. От неожиданности Левичев застыл на месте, и кулак Рябова пришёлся точнёхонько в нос. Потеряв равновесие, Левичев рухнул на задницу. И ошалев от происходящего, подниматься не спешил.
— Вставай, трус! — заорал взбешённый Рябов, сжимая руки в кулаки. — Чего расселся?!
Убрав руку от лица, Левичев увидел на ней кровь.
— Ты мне нос разбил, гад! — гнусавым голосом ответил он, и не думая вставать.
Что за придурок?! — раздражаясь ещё сильнее, думал он. — И так на этих обменах машины лишился, так ещё и этот идиот нос разбил! А главное, за что?! А действительно, за что?
— Ты чего вообще? — спросил он.
Рябов со всей злости врезал ногой в бордюр рядом с ним, и заорал:
— Ты что с квартирой сделал?! В ней же находиться невозможно, не то что жить! Дышать нечем! С тобой по-человечески, а ты!.. Сволочь! Верни мне назад мою квартиру!
Мимо них проходили работники завода, замедляя ход и с любопытством поглядывая на сидящего с окровавленным лицом Левичева и беснующегося рядом Рябова.
— Что здесь происходит? — услышал он знакомый голос над собой.
Повернув голову, Левичев увидел над собой главного инженера завода Козина.
— Виктор Матвеевич, на меня напали. Вызови, пожалуйста, милицию, — задыхаясь от бешенства и крови в носу просипел Левичев.