Ревизор: возвращение в СССР 35
Шрифт:
– А у меня другая информация! – прошипел Захаров, – Дружинины нажаловались Сальникову, что у них унесли и деньги, и блокнот.
– Соврали? – беспомощно развёл руками Мещеряков.
– И зачем им это? Тем более, Сальников сказал, они готовы премию с найденного выплатить...
– Действительно, глупо как-то выглядит, – сказал Мещеряков, наморщив лоб, – значит, деньги пропали, говорите...
И вдруг застыл. А затем сказал:
– Спиридонов... Но зачем?
– Что Спиридонов? – спросил Захаров.
– Он предлагал взять эти деньги... Я отказался.
– И твой зам решил, что мы не узнаем, если он возьмёт деньги? – сразу понял, на что он намекает, Захаров.
– Получается так... Но зачем? У него же пять сотен в месяц, плюс пенсия капает...
– Ладно, верю тебе, Юрьич. На тебя такое, и правда, непохоже. Но зама своего ты распустил...
– И что будем делать? – с беспомощным видом спросил Мещеряков. – Деньги он, формально, не у нас украл. Оснований для жестких мер, как с Ганиным...
– Все равно, он пошел против наших интересов, – не согласился Захаров, перебив его, – что он про нас знает? Про музей, в частности, говорил ему?
– Нет, про музей, как и договаривались, никому...
– Ну и хорошо тогда. Бери ребят, поезжай к нему домой. Сорок тысяч забери, десять тысяч оставь, как выходное пособие. И скажи валить из Москвы, увижу его здесь, посажу без всякой жалости. Был бы человек, а статья найдется.
Мещеряков кивнул и ушел. Походкой человека, у которого в жизни произошло что-то очень плохое. Даже сгорбился. Обычно он выглядел лет на пять моложе своего возраста, но сегодня полностью ему соответствовал.
– Вы ему поверили? – спросил Сатчан Захарова.
– Юрьичу-то? Да. Я его хорошо знаю, он своеобразный, но со мной честен. Понимает, какая у меня власть. Так глупить ему не с руки. Тем более он с нами не совсем ради денег. Скучно ему на пенсии. Он это дело не променяет на полсотни тысяч.
– А эти сорок тысяч что, Дружининым вернем?
– Нет, конечно. Тогда Сальников нас и про блокнот спросит. С его-то сестрой у нас терки, а вот с ним нормальные рабочие отношения установлены. Наша версия – искали, но не нашли. Пусть Дружинина дергается теперь, посмирнее будет, зная, что где-то кто-то держит сейчас в руках этот блокнотик. Теперь главное – решить, как именно будем ее с комбината убирать...
Сатчан думал уже, что на сегодня все, и сейчас они разойдутся, но Захаров неожиданно сказал:
– Если по Спиридонову подтвердится, пусть это останется между нами с тобой и Мещеряковым. Остальным нашим не нужно об этом знать. А то Мещерякова совсем заклюют... А мне пока вместо него поставить некого. В прошлый раз Ивлев его вытянул, а то я уже думал после того его прокола с Дружининой, что к нам на работу устроилась, менять его на Спиридонова. Вот так бы и поменял... А Спиридонов вон какой, оказался... Повезло…
***
Москва
Ехал
Развернулся, поехал к ней. Потом снова развернулся – с пустыми руками в гости не ездят! Так-то денег ей подкинул, конечно, но все равно нехорошо.
К счастью, почти сразу наткнулся на большой игрушечный магазин. То, что надо! Купил пирамиду из деревянных дисков. Моя дочь с похожей играла... Как говорится, эко, и дерево твердое, щепок не нагрызет... Ребёнок, в такую игрушку, конечно, когда подрастет играть только сможет, но это будет очень быстро, по своему опыту знаю. Хорошая штука, развивающая.
Открыла мне дверь в этот раз какая-то бабушка, которую раньше никогда прежде здесь не видел. Нетипичная старушка, столько раз уже приходил, и скандал тут тогда был очень шумный с Иваном, а она даже в коридор не вышла. И приветливая. Только сказал, что к Ксюше пришёл, тут же обрадовалась и провела меня до комнаты.
Ксюша встретила меня в каком-то старом халате и скорее всего, из-за этого сильно засмущалась. Ну а что поделать, если невозможно позвонить по телефону и предупредить о своём приезде?
Приняла у меня с благодарностью пирамидку, тут же побежала на кухню чайник ставить. Малой угукал и возился в кроватке. Молодец, Юрка, не подвёл! Хорошая такая, добротная деревянная кроватка. И не скажешь, что бывшая в употреблении. Вот о той кроватке, которой моя дочь пользовалась, так сказать было бы нельзя. Она от скуки в ней кусок выгрызла на самом видном месте... Вид был такой, как будто голодный бобёр поработал...
Подошёл, посмотрел на Ксюхиного парня. На мой взгляд, не понять пока что, на кого он похож. Уж что там Ксюха и Ирина Викторовна углядели грузинского? Но ладно, спаси меня, Господи, в эти их дела лезть с определением отцовства! До сих пор тот скандал с бегством из роддома забыть не могу. Галия такие планы строила розовые, как ребенок Ксюхи будет с нашими парнями во дворе играть, а она с ней будут рядом на скамеечке сидеть и болтать. А вон оно как всё повернулось... Хотя чего удивляться, жизнь – штука непредсказуемая. Идёшь себе мирно, а где-то уже Аннушка разлила масло.
Посидели, погрызли чёрствые баранки с чаем. От чего-то более существенного я отказался. Приходить к матери-одиночке и жрать её еду как-то не то совсем то, чем я готов заниматься. Спросил, не закончились ли у неё деньги. Она тут же замахала руками, поблагодарила снова и сказала, что и половины ещё не истратила. Ну и надо сказать, голодной и измождённой она явно не выглядела. Москва всё же, тут намного проще с продуктами, чем в том же Святославле. И сметану можно найти, и творог, и мясо...