Револьвер для адвоката
Шрифт:
Она положила трубку, а я несколько минут пялился на футбольное поле, прокручивая в голове разговор и пытаясь переварить новости о своей дочери. Я вспомнил слова Законника Зигеля – о том, что чувство вины нужно оставить в прошлом. И понял, что некоторые вещи легче сказать, чем сделать. А некоторые сделать невозможно.
24
В семь вечера я спустился с холма и прошел до небольшого магазинчика в начале Лорел-каньон. Вызвал такси и прождал пятнадцать
Кендалл Робертс была занята: сидя за стойкой, пыталась завершить дела в конце рабочего дня. В собранные в пучок на макушке волосы был воткнут карандаш.
Держа под мышкой свернутые резиновые коврики, уходили с последнего занятия люди. Я вошел внутрь и спросил ее, можем ли мы пообщаться после того, как она закроет студию. Кендалл ответила не сразу.
– Хочешь поесть? – поинтересовался я.
– Я провела четыре урока подряд. Умираю от голода.
– Есть неплохое местечко на этой улице. Готовят суши, если ты их ешь.
– Суши я люблю.
– Тогда, может, я там сяду, а ты подойдешь, когда здесь закончишь?
Она снова замолчала, словно пыталась меня раскусить.
– Мы не станем засиживаться, – пообещал я, и она наконец кивнула в знак согласия.
– Ладно, приду. Ненадолго. Но мне нужно освежиться.
– Не торопись. Ты саке любишь?
– Обожаю.
– Теплое или холодное?
– Холодное.
– Тогда до встречи.
Пройдя по Вентуре, я зашел в кафе и обнаружил, что там полно любителей суши. Свободных столиков не было; я занял два стула у барной стойки. Заказал саке, салат из огурцов и в ожидании Кендалл достал телефон.
Бывшая жена, как и обещала, выслала по электронной почте фотографию дочери и ее лошади. Хейли стояла, внимательно глядя в объектив, а сзади ей на плечо положила голову лошадь. По черной морде животного молнией шла белая зигзагообразная полоса. И девочка, и лошадь были просто восхитительны. Я гордился, но фотография лишь добавила душевной боли к новостям о неминуемом переезде в округ Вентура.
Переключившись на режим сообщений, я написал дочери. Электронные письма она разбирает один или два раза в неделю; чтобы она прочитала что-то сразу, нужно отправлять эсэмэску.
Я написал, что ее мама выслала мне фотографию с лошадью, и я горжусь тем, что она занимается верховой ездой. Еще написал, что слышал о грядущем переезде, и мне жаль, что она будет так далеко, но я все понимаю. Поинтересовался, могу ли посмотреть, как она занимается, и отправил сообщение, наивно решив, что ответ придет сразу после того, как мой телефон отчитался о доставке. Однако телефон молчал.
Я хотел набрать следующее сообщение и спросить, получила ли она
– Привет, – бодро сказала Кендалл.
Она успела переодеться в голубые джинсы и блузу в крестьянском стиле, распустила волосы и выглядела превосходно.
– Привет, – сказал я. – Рад, что ты смогла прийти.
Протискиваясь к своему стулу, Кендалл поцеловала меня в щеку. Неожиданно, но приятно. Я налил ей саке, мы подняли чашки и пригубили. Я наблюдал за ней, пытаясь разглядеть на лице негативную реакцию на мой выбор напитка, но он пришелся ей по вкусу.
– Ну и как идут дела? – спросил я.
– Все в порядке. День выдался неплохой. А у тебя? Я немного удивилась, увидев тебя сегодня в студии.
– Ну да. Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Только давай сначала что-нибудь закажем.
Мы вместе рассматривали меню, и Кендалл остановилась на трех разновидностях острых суши с тунцом, в то время как я взял «Калифорнию» и роллы с огурцом.
Незадолго до выборов мы начали ходить сюда с дочерью. Ее вкус стал более искушенным, и блины по пятницам перестали быть развлечением. Конечно, мои пищевые пристрастия оказались старомодными: я никогда не мог понять, зачем есть сырую рыбу. Но в заведении была еще куча всего, чем можно было перекусить без риска для жизни.
Зато саке – совсем другая история. Теплое, холодное, мне оно нравилось в любом виде. К тому времени как один из поваров поклонился и принял наш заказ, я поглощал как раз третью чашку. Наверное, то, что я сразу налег на выпивку, отчасти было спровоцировано причиной, по которой я сюда пришел, и разговором, который предстояло провести с Кендалл.
– Так что стряслось? – спросила она, после того как мастерски справилась с палочками и попробовала салат из огурцов. – Прямо как прошлой ночью: тебе не обязательно нужно было так долго ехать, чтобы меня увидеть.
– Просто хотелось тебя увидеть, – сказал я. – Но мне нужно с тобой еще побеседовать об этом деле, о Мойе и Марко, агенте УБН.
Она нахмурилась:
– Пожалуйста, только не надо говорить, что я должна пойти к тому адвокату.
– Нет, повестку тебе не вручали, и я позабочусь, чтобы все так и осталось. Но сегодня выяснилось кое-что другое.
Я замолчал, так как еще не сформулировал, с чего начать.
– Ну, тогда в чем же дело? – подтолкнула она.
– Тут вообще как-то все мутно. Сначала все крутилось вокруг Мойи, который сидит в тюрьме, потом нарисовывается Марко, агент Управления по борьбе с наркотиками, пытается подстраховать себя и свои дела. А в центре всего этого – убийство Глории и мой клиент. А еще я утром обнаружил, что на моей машине установлен маячок.
– О чем ты говоришь? Какой маячок?
– Ну, как навигационная система. Кто-то меня отслеживает. И знает, чем я занимаюсь – по крайней мере, когда я на машине.