Революция 1917-го в России — как серия заговоров(Сборник)
Шрифт:
Таким образом, Корнилов стал реальным «политическим центром», фигурой, притягивавшей к себе всех недовольных «слабостью власти», нерешительной, компромиссной политикой Временного правительства. Это сделало доблестного генерала, фактически, «заложником» тех политических сил, которые за ним стояли.
Именно Ставка Главнокомандующего в 1917 г. волею истории оказалась военно-политическим центром, из которого выросло впоследствии Белое дело. Корнилов принял Ставку как сложившуюся структуру. Основная ее задача многим представлялась уже не в качестве сугубо военного органа управления фронтами, но в качестве основы для формирования будущей политической власти, опирающейся на «силовые структуры» того времени — армию и чрезвычайные органы по управлению государством. Нужно было не только руководить войсками, но и организовать тыл на нужды фронта.
В
Для более эффективной работы нужны были и «гражданские» объединения, создаваемые не по принципу партийной принадлежности, а для решения конкретных политических задач. Они могли не иметь зарегистрированных уставных документов и программ. Членство в них не обязательно фиксировалось, участники знали друг друга, да и с точки зрения конспирации это было немаловажно. Такие объединения как Всероссийский Национальный Центр, Совет Государственного Объединения России, Союз Возрождения России стали политической основой Белого движения, сыграли не только огромную роль в работе белых правительств, в разработке их политических программ, но и в противодействии советской власти, организации белого подполья.
Уже летом 1917-го появились первые подобные структуры. Ушедший в отставку с поста военного министра А.И. Гучков начал работу «по объединению в борьбе с анархией здоровых элементов страны и армии». Будучи председателем Военно-промышленного комитета он мог координировать деятельность военных и деловых кругов, среди которых, пользовался большим авторитетом, как крупный текстильный фабрикант и финансист.
В апреле по инициативе директоров Русско-Азиатского и Петроградского международного банков — А.И. Путилова и А.И. Вышнеградского и при участии крупных финансовых, промышленных и страховых кампаний было образовано Общество экономического возрождения России, председателем которого стал Гучков. Как вспоминал он впоследствии «мы поставили себе целью собрать крупные средства на поддержку умеренных буржуазных кандидатов при выборах в Учредительное Собрание, а также для работы по борьбе с влияниями социалистов на фронте. В конце концов, однако, мы решили собираемые нами крупные средства передать целиком в распоряжение генерала Корнилова для организации вооруженной борьбы против Совета рабочих и солдатских депутатов».
По свидетельству А.И. Путилова общая сумма собранных средств достигала 4 миллионов рублей, из которых 500 тысяч было направлено Гучкову «для организации пропаганды» (на эти средства финансировалась брошюра «Первый народный Главнокомандующий»). Остальные деньги были депонированы в ведущих банках, но по первому же требованию Гучкова или самого Корнилова промышленно-финансовая элита могла их предоставить.
Тесно связанным с организацией Гучкова — Путилова был т. н. Республиканский Центр. Возглавляемый инженером П.Н. Финисовым он создавал организационное прикрытие деятельности Общества экономического возрождения России и через его финансовый отдел переводились средства поддержки Корнилову. Сопоставляя различные источники, можно отметить также слаженную работу Республиканского Центра и Союза офицеров, действовавшего не только через Ставку, но и через военный отдел Республиканского центра во главе с вице-адмиралом А.В. Колчаком (до его отъезда в САСШ в июле 1917 г.) и полковником Л.П. Десиметьером. С Колчаком в июле нелегально встречался Милюков. О своей конспиративной работе с будущим Верховным Правителем писал В.В. Шульгин. Считалось, что и сама командировка Колчака в Америку была вызвана подозрениями Керенского в отношении нелегальной деятельности популярного флотоводца, стремлением «отправить адмирала подальше» от России.
Благодаря персональному представительству, осуществлялась координация планов военных союзов на персональном уровне: полковник Сидорин входил в состав военного отдела Центра. Существовали контакты Центра с Союзом Георгиевских кавалеров, Союзом бежавших из плена (его члены — нижние чины — пользовались своим «статусом», получая информацию, в частности, из Московского совета солдатских депутатов). В случае объявления Петрограда на военном положении (по плану Ставки) и при вооруженном выступлении большевиков, опиравшихся на Петроградский Совет, члены военных организаций должны были захватить Смольный, арестовать противников Корнилова и поставить Временное правительство перед необходимостью «смены курса».
От Лавра Георгиевича ждали многого. Ждали критики правительства и требований передать руководящие полномочия Ставке. Заметный военно-политический резонанс должна была бы вызвать речь Корнилова на Государственном Совещании в Москве в августе. Не случайно во время специально подготовленной торжественной встречи в Москве, на Брестском (ныне Белорусском) вокзале, к генералу обращались как к «вождю» с требованиями о «спасении России».
Поезд Главковерха, остановившийся на запасных путях вокзала, стал своеобразным местом паломничества политиков и военных — от Милюкова, и Путилова, до известного монархиста В.М. Пуришкевича. Содержания бесед узнать невозможно. Очевидно, что все они, в той или иной мере, должны были убедить Корнилова в широкой политической поддержке его начинаний. Важную роль в предстоящем «выступлении» Корнилова сыграло созванное по инициативе М.В. Родзянко частное совещание бывших членов Комитета Государственной Думы, кадетов и октябристов (П.Н. Милюкова, В.А. Маклакова, И. Шингарева, С.И. Шидловского, Н.В. Савича) на квартире у московского городского комиссара, члена ЦК кадетской партии Н.М. Кишкина. На нем представители Союза офицеров полковники Новосильцев и Пронин выступили с докладами по «программе Корнилова» и также заявляли о необходимости «общественной поддержки» генерала. Правда кадетские руководители — П.Н. Милюков и князь Г.Н. Трубецкой говорили, одновременно с этим, не только о важности, но и о невозможности военной диктатуры без массовой поддержки. После этих выступлений можно было поверить, что кадеты поддерживают Корнилова.
Но генерал стремился учитывать интересы и «левой» стороны своего окружения. Следуя консультациям Управляющего Военным министерством, известного эсера Б.В. Савинкова, а также по предварительной договоренности с премьер-министром А.Ф. Керенским, Корнилов обошел в своем докладе на Государственном Совещании все «острые углы», выразив уверенность в перспективах сотрудничества Ставки и правительства. От премьера, для осуществления предложенных мер, требовалась реорганизация кабинета. Технически это было несложно, ведь к августу Временное правительство меняло уже третий состав. Однако в политическом плане, это означало отказ от «углубления революции» и полный разрыв с советами рабочих и солдатских депутатов.
После Совещания, вернувшись в Ставку, Корнилов, при активной поддержке Савинкова и Филоненко, продолжил работу по подготовке к осуществлению своей программы. За это время Савинкову с трудом удалось добиться согласия Керенского на утверждение смертной казни в тылу и введение закона о военно-революционных судах, призванных ввести дисциплинарные взыскания офицеров в рамки «демократической законности». Савинков считал это крупным успехом и надеялся, что в ближайшем будущем он заставит Керенского признать и остальные требования Ставки, прежде всего законы о комитетах и комиссарах:
«Керенский принципиально высказался за необходимость твердой власти в стране и, таким образом, открывалась возможность попытаться поднять боеспособность армии».
Однако «правые круги» не были заинтересованы в намечавшемся сотрудничестве с Временным правительством, во всяком случае с тем его составом, в котором допускалось вполне лояльное отношение к советской власти. В Ставке все большую популярность приобретал уже не вариант «коалиционного правительства» или столь же неопределенной Директории. Гораздо более перспективным предполагался вариант объявления Петрограда на военном положении, создания Петроградского генерал-губернаторства, под управлением Корнилова и формирования Особой армии, в состав которой должен был войти весь петроградский гарнизон.
Данный план, хотя и принципиально согласованный с премьер-министром, предполагал в будущем существенное усиление военно-политических сфер. И хотя Временное правительство 21 августа утвердило решение о выделении Петроградского военного округа в прямое подчинение Ставке (о чем официально сообщили Корнилову 24 августа), все-таки сама столица должна была оставаться под контролем только Временного правительства. На должность петроградского губернатора предполагался Савинков. В распоряжение правительства, для «ограждения от посягательств с чьей бы то ни было стороны», Ставка должна была отправить конный корпус.