Революция
Шрифт:
— Простите, но… — попытался было возразить Михолок, но немец его не слушал. Штейн растерянно посмотрел на жену. — Прости, милая, я не смог ему помешать.
— Все хорошо, Михолок, — жена постаралась приободрить мужа. — Он сказал, что мы получим вещи назад.
— Ты что, и правда ему веришь? Мария, ты до сих пор не понимаешь, куда нас привезли? — возмутился Штейн. Мужчина был напуган и унижен и чуть не выплеснул свое отчаяние на жену.
— Михолок, не повышай голос при детях! Им и так страшно.
Штейн примолк, но было
Стоявшие рядом с ними люди стали настороженно оглядываться вокруг. Несмотря на улыбчивые лица охранников и их слова о том, что здесь узникам нечего бояться, многие из прибывших догадались о том, какая участь их ждет.
Над лагерем стоял смрад от разлагающихся тел.
Поднялись шум, плач и крики. Люди принялись валяться по земле и отказывались подчиняться приказам охранников.
— Прекратить панику! Немедленно построиться и пройти к навесам! — заорал в жестяной рупор офицер в форме унтершарфюрера СС. Людей, оказавших сопротивление, немцы и вахманы принялись избивать плетками, прикладами карабинов и просто руками и ногами. Несколько солдат из оцепления вновь выстрелили в воздух. Унтершарфюрер продолжал успокаивать толпу. — Вам нечего бояться! Вы обязаны помыться в бане, после чего вас отправят работать на Украину.
Прибывшие на поезде люди сдались. Подгоняемые ударами охранников, наконец-то стали строиться в мужскую и женскую очереди.
— Михолок! Яков! — в отчаянии закричала Мария, когда коренастый вахман грубо вырвал ее из объятий мужа и оттолкнул сына в сторону мужской половины толпы.
— Не смей трогать мою жену!
Это стало последней каплей. Штейн старший бросился на обидчика с кулаками. Но что хилый ученый мог противопоставить профессиональному солдату? Вахман лишь раз ударил Михолока прикладом автомата в солнечное сплетение, и тот без чувств рухнул на землю.
— Нет! — Мария из последних сил пыталась дотянуться до распростертого на земле мужа, но толпа волокла ее в противоположную сторону. Женщине ничего не оставалась, кроме как пытаться удержать рядом с собой плачущую Еву. — Яков, позаботься об отце…
Юноша бросился на помощь Штейну-старшему, но ему помешал солдат, держащий на поводке хищно оскалившую пасть овчарку.
— Куда прешь, собака? — немец преградил Якову дорогу к отцу и показал пальцем в сторону одного из навесов. — Мужская раздевалка в той стороне. Иди! Или ты хочешь, чтобы я, Mensch, [44] помог тебе найти дорогу? Шевелись, еврейская собака!
Яков, который к этому моменту уже пребывал в полуобморочном состоянии, послушно побрел в указанном направлении.
44
Mensch — человек (нем.).
«Собибор»
— Не волнуйтесь! После бани вы получите свои вещи в целости и сохранности! — уверял запуганных людей краснощекий солдат, забирая деньги у очередного несчастного.
— Простите, но как вы поймете, кому и что возвращать? — в недоумении спросил отдавший ему деньги толстый поляк, трясущийся от холода и страха.
— У нас ничего не пропадает! Пошел, не задерживай очередь! Следующий!
В женской половине раздевалки не только заставляли раздеваться догола, но стригли женщинам волосы. Срезавший локоны практически под корень цирюльник успокаивал плачущих женщин.
— Это все ради вашей пользы, милочка! В дороге вы могли подхватить вшей. А после бани мы выдадим вам чистую одежду, и вы можете больше ни о чем не волноваться. А волосы еще отрастут!
Охранники уже теряли последний налет дружелюбности и постоянно подгоняли и торопили людей. А если кто-то не хотел или медленно раздевался, то тут же начинали избивать плетками, прикладами или травили собаками.
От каждой из раздевалок далее шел коридор длиной в сорок метров и шириной около трех метров. Женщин с детьми направляли в один коридор, мужчин — в другой.
— Снять одежду! — один из вахманов в мужской раздевалке ткнул дубинкой в плечо Якова Штейна. — Ценные вещи сдать в кассу!
Двигаясь словно во сне, Яков вывернул карманы своего пальто, в которых практически ничего не было. Лишь пара грошей и несколько листов бумаги.
— Что это? — спросил краснощекий солдат-кассир, разворачивая листки. Яков запоздало понял, что это чертежи отца, неведомо каким образом оказавшиеся во внутреннем кармане его пальто. — Ты Штейн, инженер-конструктор?
Штейн-младший автоматически кивнул, слабо понимая в этот момент, что происходит вокруг него. Тем временем краснощекий что-то сказал стоявшему неподалеку вахману. Тот схватил Якова за рукав и оттащил в сторону.
— Стой здесь. Пойдешь в другой очереди.
Яков вновь кивнул, выискивая глазами в толпе свою семью. Но перед его взглядом все плыло, нагие лысые люди были абсолютно идентичны. Ему не оставалось ничего иного, кроме как стоять и наблюдать за происходящим со стороны.
Только сейчас он заметил, что немцы отделили от общей толпы не только его. На площадке перед вагонами остались старики и те люди, кто не имел сил передвигаться самостоятельно. Но почему-то их тоже заставляли раздеваться и отдавать ценные вещи и деньги.