Революция
Шрифт:
Несколько угнетало отсутствие зелени, но вскоре он добрался до Беренграбена – замечательного парка с медведями в самом центре Берна. К нему вел мост через реку Ааре. Старые деревья, посаженные сто, если не больше лет назад, давали ощущение чего-то устойчивого, долгого… Умрут современники, сгинет ненавистный Вильгельм, а деревья в Беренграбене будут по-прежнему шуметь листвой, ловить лучи солнца и капли дождя, радуя своим видом следующее поколение.
– Скажи! В России в это время тоже неплохо. Конец апреля, весна в разгаре, – Друг заразился созерцательным настроением компаньона. – Вот вернемся,
– Кто же против? – хмыкнул Федор.
– Верю. А теперь, отпускник, идем домой. Коль русские и французы на наживку клюнули, надо FT-17 нарисовать во всех подробностях. Я буду вспоминать детали, ты – бумагу марать. Договорились?
Слияние сознаний давало удобную возможность. Друг посылал Федору мыслеобразы, фактически – картинки. Осталось лишь наточить карандаши и запечатлеть увиденное на листах.
– Ты сам видел этот танк?
– Настоящий – ни разу. Но как-то навещал товарища в Минске. Он работал в компании Wargaming, занимавшейся танковыми играми. Потом расскажу, что это. Так вот, у них прямо в офисе на первом этаже стоял муляж Renault FT-17 в натуральную величину. Можно было открыть люк и залезть внутрь. Собственно, это единственный исторический танк, в котором я побывал. Не считая Т-34.
– И как там?
– В «Рено»? Тесно. Машина двухместная. Командир, он же стрелок, стоит за спиной водителя. Заряжает пушку, наводит, стреляет. Или пулемет. Но вот в чем фишка. Помнишь, в описании мы указали про особый пулемет? В танках моей реальности на Рено ставили или обычный, под винтовочный патрон, или 37-миллиметровую пушку. С пулеметом получалась бронированная тачанка. Не то. Из пушки можно стрелять редко и лишь с короткой остановки. А если вражья пехота набегала – нечем было разогнать. Я же думаю дать танку крупнокалиберный пулемет Браунинга. Наверно, самый известный в моем мире. Я его столько раз ремонтировал заказчикам, что по памяти очень точно воспроизведу. Лучше, наверное, чем пулемет Дегтярева.
Федор в это время миновал мост в обратном направлении и побрел по направлению к квартире.
– Танк тоже с завязанными глазами разберешь-соберешь?
– Тут ты меня уел. Я только общую компоновку его представляю. Фактически он – перевернутый гусеничный трактор, мотор не впереди, а сзади водителя. Придется напрячься. Давай вместе думать. Первые танки имели массу в единицы тонн. Броня была противопульная. Пятнадцать, максимум – двадцать миллиметров. Чтоб держала шрапнель на удар… Проще всего, наверное, экранировать лобовую проекцию.
– И сколько тонн получится в итоге? Тяжела будет «тачанка».
– Тонн до десяти допустимо, если прикинуть. На первых танках совсем дохлые движки ставили, едва тащились со скоростью беременной улитки. У нас, Федя, есть дефорсированный от «Авиатика» мотор, это сто двадцать или даже где-то сто сорок лошадей. Восьмитонный танк утянет. Скорости большой не нужно, от пехоты не убежит… Думаю, километров десять в час ему хватит[1]. Расположение мотора продольное, сзади хвост, чтоб корма не проваливалась во время преодоления рвов. Вспомню еще детали, надо вот шнапса прикупить. Одна рюмка только улучшит память.
Это было довольно странно. Федор смотрел на средневековые улочки Берна,
В дополнение к иллюзорной картинке Федор почувствовал запах. Он пришел из памяти Друга. Привычный запах цеха металлообработки в Туле или в Сестрорецке. Но не в Гамбурге. Дома даже горячая металлическая стружка пахнет иначе и приятнее.
Хотелось самому, вместе с инженерами-единомышленниками, корпеть над чертежами танка, превращать фантазию сначала в деревянный макет, потом воплощать в металле, исправлять ошибки, переживать неудачи, радоваться, когда получается… Отмечать успехи вместе с товарищами. Этому он лишен благодаря прихотям кайзера Вильгельма.
Конечно, многие другие потеряли стократ больше – близких, дома, здоровье. Или собственную жизнь.
Пусть танк приблизит час воздаяния.
Начало смеркаться. Купив вечерний выпуск «Бернской Газеты», как советовал Троцкий, Федор закончил прогулку у подъезда, обнаружив там автора последней телеграммы.
– Гутен абен, герр Клаус! – поприветствовал его «иудушка», задорно блеснув очками. – Разворачивали газету?
– Еще нет. Поднимитесь ко мне на чай?
Тот кивнул и двинулся следом. Федор даже затылком чувствовал, что революционер всем своим видом излучает самодовольство.
В квартире Федор немедленно распалил плитку на керосиновой горелке и поставил чайник. Когда тот вскипел, обдал кипятком заварник. Засыпал в него английский чай, добавив щепотку цветков суданской розы. Залил кипятком, накрыл крышкой и толстым полотенцем – пусть настаивается.
Только после этого Федор устроился в кресле напротив Троцкого и принялся за изучение газетных полос.
«Иудушка» не соврал. Там было на что посмотреть.
«Бернише Цайтунг» опубликовала перепечатки из германских газет. Без фотографических снимков. Видимо, корреспонденты по телеграфу отправляли в редакцию самые горячие новости, а наиболее огненными среди них были сообщения о дикой жестокости при расправе боевых магов над рабочими Гамбурга.
Два дня нелюди с электрическим, водяным и кинетическим даром охотились за повстанцами. Убитых – сотни! А израненных и искалеченных никто не считал.
Следивший за ним Троцкий уловил момент и добавил:
– Гамбург находился в блокаде, в кольце армейцев и фрайкора. Ничто не просачивалось наружу. Но за ваши деньги я сумел организовать поездку в Гамбург корреспондента «Бернише Цайтунг». Он проник в заводскую зону, собрал шокирующие сведения и вышел оттуда целым.
– Смелый человек. Среди погибших – сплошь незнакомые мне имена, кроме… Клара Цеткин действительно убита?