Рейд в ад
Шрифт:
— Иду, — тихо отозвался я, начиная подниматься к ожидающим меня спутникам.
Алла по-прежнему сидела на камне, над ней, как курица над цыпленком, обнимая за плечи и что-то нашептывая, нависал старший лейтенант Шпак. — Все, поднялись и теперь быстренько делаем ноги! — скомандовав нарочито бодро, я сунул бинокль в свой валявшийся среди камней рюкзак и, накинув его на плечи, поспешил наверх к ожесточенно жестикулирующему Исмаилу. На Аллу я даже не посмотрел.
— Да у них тут настоящая пещера Али-Бабы! — пока мы поднимались, Эдик просвещал меня, откуда у них взялось такое богатство — а точнее, эта явившаяся из ниоткуда огневая
Исмаил, Леха, Ахмед и Геннадий ждали нас наверху.
— Надо спешить, они не простят, — Исмаил-хан показал нам на остатки покоящихся под нашими ногами «Апачей», — американцы скоро вернутся.
— Идем. — Я думал то же самое.
«А сколько им понадобится времени? — машинально взглянул на часы. — И каким образом штатовцы нанесут ответный удар?»
— Леха, Эд, помогите Саиду, — бывший афганский летчик, бывший раб, поддерживаемый Шпаком, передвигался с трудом. Повязки на раненом пропитались кровью, но, слава богу, больше не кровоточили.
— Да запросто! — отозвался Леха и, оттеснив с дороги тяжело бредущего Геннадия, поспешил к афганцу.
— Я сам! — попробовал отмахнуться тот, но куда там. Ребята подхватили худое тело с двух сторон и буквально на руках потащили вверх. Чуть приотставший Ленька тащил оружие раненого, Алла, понуро опустив голову, шла следом.
Около тщательно замаскированной пещеры «Али-Бабы» мы остановились только на минутку, для того, чтобы ребята смогли забрать свои брошенные неподалеку рюкзаки с имуществом.
— Да не стану я его оставлять! — донесся до меня возмущенный голос девушки.
— Да зачем он тебе? — попробовал возразить невидимый мне Ленька.
— Пригодится, — прозвучало несколько тише, но не менее твердо.
— Да он же тяжелый! — Шпак не собирался отступать.
— Тебе какая разница? Понесу же я! — зло огрызнулась Алла.
— Понесет она, — это уже хмыкнул Леха и, кажется, тут же заполучил подзатыльник, во всяком случае, в дальнейшем он помалкивал.
— Так ты еще два запасных выстрела собралась тащить! — закинув оружие за спину, Леонид потрясал перед собой руками.
Я наконец-то сообразил, что речь идет о «РПГ-7».
— Отстань! — Алле, по-видимому, надоело препираться.
— Пусть она тащит свой гранатомет, — снисходительно проворчал Эдуард, — а мы понесем ее.
— Да пошли вы… — Алла все же не сдалась. В чем-то она, конечно, права, но сейчас нашим самым главным оружием защиты являлась скорость. С каждой уходящей секундой я чувствовал растущее напряжение. Вот-вот что-то должно было случиться. Но что именно? В то, что американцы сбросят десант и нам опять придется отбиваться, я не верил: во-первых — скалы, во-вторых — потери. Нет, будет что-то другое.
— Рафик, — тихонько окликнул меня второй летчик, тот, которого звали Ахмед.
Я вопросительно поднял брови.
— Мы остаемся прикрывать уход. Мы решили, — афганец нежно поглаживал цевье своего автомата, лицо его пребывало в спокойствии, и лишь зеленые глаза наполнялись печалью несбывшихся надежд.
— Нет, — я поднялся, стряхивая с себя усталость и давившую на сердце тяжесть ожидания. — Пойдут все, и я не спрашиваю вас, что вы хотите или что желаете. Это приказ. Хотите умереть? Скажите, — я недвусмысленно
— Мы не сдадимся, — прохрипел Саид.
— Вставайте и идите, — я шагнул вперед и нарочито грубо схватил за плечо Ахмеда. — Либо вместе, либо… — договаривать не следовало.
Летчики молча переглянулись, они, похоже, давно научились понимать друг друга без слов.
— Мы пойдем, — вновь прохрипел Саид и, опираясь на плечо друга, поднялся на ноги. Действие далось ему с трудом, на бледном лице выступил пот, но, пересилив себя, он сделал шаг вперед, один, второй, третий.
«Саид выдержит», — мелькнула мысль. Из-за скалы наконец-то появились наши спорщики…
Камни, сплошные коричневые камни, без единого клочка зелени, неровные, один над другим, серость и тут же рядом завораживающая красота, стоит только бросить взгляд вдаль на поднимающиеся в поднебесье пики, украшенные белыми шапками за тысячелетия спрессованного в монолит льда. Несмотря на недостаток кислорода, шлось мне легко. Возможно потому, что было нежарко — мы забрались достаточно высоко, чтобы почти не ощущать поднимающегося снизу жара, а ветер, налетающий с вершин, так и вовсе приносил холод. Но наслаждаться передышкой пришлось недолго — американцы дали о себе знать через тридцать семь минут от того момента, как я, взглянув на свои командирские, дал команду на выдвижение…
«Штурмовики», — пронеслась мысль, и я не ошибся — рокот реактивного двигателя невозможно спутать ни с чем иным.
— Рассредоточиться, быстро! — заорал я, понимая, что произойдет в следующую минуту. Мы бросились в разные стороны. Алла споткнулась и плашмя растянулась на каменной плите, не давая ей подняться, я навалился сверху.
— Закрой уши, открой рот, — успел выкрикнуть я, прежде чем земля вокруг нас вздыбилась и опрокинулась десятками падающих валунов. Удар расколол землю, каменная твердь вздрогнула так, что затряслись все мышцы тела. На мгновение ветер донес рев реактивного двигателя, и следом новый удар потряс окружающие горы. Самолет вышел из пике, уходя на новый заход, а с небес уже падал его напарник. И вновь горы наполнились звуками разрывов, на этот раз многочисленных и не таких громких, но от того не менее леденящих кровь. Американские штурмовики раз за разом заходили на цель, сбрасывая вниз свой смертоносный груз. Мы так и лежали — в неподвижной оцепенелости, страшась любого движения, способного привлечь к себе внимание летчиков. В ушах звенело, рот наполнял привкус железа. Казалось, ад будет длиться вечно, но, сделав последний заход, оба штурмовика на форсаже взвились в небо и, круто развернувшись, взяли курс на аэродром базирования. Воздух источал запах взрывчатки — начинки упавших на нас бомб и снарядов, и еще примешивался запах серы. Выбитая из камней пыль постепенно уносилась ветром.
— Живы? — я обессиленно сполз и перевернулся на спину.
— Спасибо! — поблагодарила Алла. Хотя за что, собственно, благодарить?
Я промолчал, в голову полезли совсем не соответствующие месту мысли.
— Как там остальные? — произнес я, поднимаясь на ноги. Мышцы болели, ощущение складывалось такое, что меня долго били. Рюкзак тянул плечи, не задумываясь, я сбросил его на камни.
— Наши целы? — Алла приподнялась на локте, стала оглядываться по сторонам, но с того места, где мы лежали, виднелась только нога отчаянно матерящегося майора Каретникова. Если матерится, значит, цел. Был бы не цел — матерился бы еще громче.