Рейдеры
Шрифт:
– Пошли потихоньку!
Леон, проходя мимо сипящего толстяка, острием меча перехватил тому горло, и кровь, брызнув фонтаном, долетела до Александра.
– Мля! Леон! Не мог бы ты поаккуратней, что ли! – брезгливо отряхивая капли крови, заметил тот.
– Извини, командир. Не ожидал, что у этого борова ее так много.
– Не ожидал! На дистрофика он совсем не похож, – ответил ему десятник, шагая вслед за Леоном.
Вышли во внутренний дворик дома. Точнее поместья, как определил Александр. Леон на парадный вход в дом даже не обратил внимания, сразу направившись к низкому сооружению
– Леон! Подожди! – остановил его Романов – Пусть глаза привыкнут к темноте. И пойдем вдвоем.
Они постояли, пытаясь разглядеть после яркого дневного света что-либо в полутьме помещения. Пахло оттуда нехорошо, хотя окна стекол не имели. Пахло немытыми телами, человеческими экскрементами и мочой. Наконец, из полутьмы стали проступать очертания помещения. Земляной пол, низкая плоская крыша с проглядывающими дырами, внутренняя стена слева от входа с такой же примерно дверью и засовом, и никого перед дверью.
Хотя, прислушавшись, Александр уловил откуда-то справа доносящееся тяжелое дыхание множества людей. Легонько стукнув Леона латной рукавицей по броне, Александр указал на опасное направление. Леон утвердительно качнул головой и, прикрывшись от возможного удара справа, шагнул внутрь. Александр вошел сразу же за ним и, пригнув голову, встал слева от Леона. Выпрямиться он не мог – высота крыши не позволяла. Всю правую половину помещения занимали люди. Десятка два. Женщины, подростки обоих полов. И все с ужасом, затаив дыхание, смотрели на страшных железных варваров, пришедших наверняка с севера, о которых по городу ходили слухи один страшнее другого. И самый страшным был слух о том, что это и не люди вовсе, а звери в железном обличье, и питаются они исключительно человечиной. Александр уже начал испытывать опасение, что люди попросту задохнутся, боясь выдохнуть, когда Леон избавился от латных рукавиц, уронив их на пол, и следом снял шлем. Увидев лицо пусть незнакомого, но все же человека, толпа, наконец, выдохнула. Леон внимательно всматривался в людей.
– Ну, что, Леонтий? Нашел своих? – в дверь просунулась голова Досифея.
И в этот момент в толпе рабов закричала женщина. Александр увидел, как, раздвигая сидящих, рыдая в голос, по направлению к Леону на коленках ползла женщина. Старая, неопрятная, одетая в рванину, собственно, как и все. И, похоже, беременная.
«Леон говорил, что его жене тридцать лет. – подивился Александр. – А этой я бы дал больше шестидесяти».
– Айола! – Леон сделал пару шагов навстречу и, нагнувшись, поднял женщину на ноги. – Айола! Где дети?
– Леонтий! Муж мой! Прости! Я не сама! Я ничего не могла сделать! – Женщина, рыдая, прижалась к Леону.
В этот момент от толпы отделился подросток. Остановившись, он повернулся к остальным рабам и за руки вытащил из толпы еще двух детей. Пол их Александр определить не смог – оба были с одинаково немытыми и нечесаными волосами и одеты в тряпье. Взяв
А здесь пахло еще хуже, чем в предыдущем. И люди здесь сидели в клетках. Если в том помещении, где Леон нашел свою семью, были женщины и дети, то тут в клетках сидели молодые мужики. И по их статям было понятно, почему они сидели в клетках. Точнее, стояли прижавшись к ограждению и с надеждой смотрели на невиданного латника в пурпурном плаще. Эти были не сломлены, и держать их вместе со всеми хозяин опасался. Хотя вряд ли это были воины. Это был товар. Оглядев помещение, Александр прикинул, что тут находится около трех десятков человек. Он уже хотел отдать команду открывать клетки, но решил подстраховаться. Кто их знает – что у них на уме? Вызвал еще троих со двора и после этого приказал открыть запоры, начиная с дальних клеток.
После чего вышел во двор. Там уже были все, кто находился вместе с семьей Леона. Леон стоял, а к нему с одной стороны прижималась плачущая, теперь уже явно беременная, жена, с другой – тот самый парнишка, и на руках Леон держал еще двух меньших. Увидев вышедшего во двор десятника, Леон опустил детей, что-то сказал жене и сыну и подошел к десятнику.
– Ну! Я вижу, все хорошо! – произнес Романов, дружески слегка ударив того латной перчаткой по плечу. – Правда, ты говорил, у тебя четверо детей. Я вижу троих.
– Елены нет. Старшей дочери. – Он помолчал. – Жена сказала, хозяин продал ее два дня назад другому хазарину. Продал как девственницу. Ну, ты понял.
Десятник молчал, переваривая информацию.
– Александр! – Леон пристально взглянул ему в глаза. – Пообещай мне, что если со мной что случится – ты позаботишься о моей семье.
– Не понял! А сам ты на что?
– Я пойду… – Леон опустил голову. – Я не могу ее тут оставить, не попытавшись спасти.
Романов раздумывал не долго. В крови еще гулял адреналин схватки.
– Э-э, брат! Так не пойдет! Вместе пришли – вместе и уйдем! Я так понял – она где-то в этом городе?
– Да! Сын знает, где она.
– Ну, так! – Александр снова бухнул латной перчаткой по плечу Леона. – Одним домом больше, одним меньше! Нам без разницы. Я прав, парни?
– Пошли! Без вопросов! – ответили собравшиеся поблизости бойцы десятка.
К этому моменту вышли и все выпущенные из клеток, и двор заполнился людьми.
Александр помедлил, потом все же решился спросить:
– Леон! Ты это… как с женой?
Леон тяжело вздохнул.
– Нет ее вины. Скорее я виноват в том, что случилось. Не попал бы в рабство – ничего бы этого не было бы.
– Тут ты прав! Поддерживаю! Давай бери своих и пошли! – Александр уже направился к воротам, через которые они вошли, когда его остановило оживление среди бывших рабов. Они встали на пути бойцов и что-то пытались им сказать.
– Что они хотят? – озадаченно поинтересовался у Леона десятник.
– Они просят их взять с собой. Говорят, что их обязательно убьют после смерти хозяина.