Рейхов сын

Герасимов Алексей

– А почему ко мне, а не к полевой кухне, например?
– возмутился фон Берне, которому такое «счастье» даром было не нужно.

– Потому что на кухне никто русского не знает. Как и в лазарете.
– отрезал Шранк.
– А у тебя Стетоскоп есть. И вообще, мы в ответе за тех кого приручили.

– Использовать в качестве аргумента стихи неприятеля… - пробурчал командир второй роты, уже понимая, что избавится от Генки не удастся.

– У врага тоже не грех поучиться.
– авторитетно заметил майор.
– И вообще, это приказ.

Завтра пускай твой Бюндель отведет мальчика на склад и поможет перешить форму под его рост. Парень тощенький, но длинный, что ни будь Зюсс для него найдет.

Рот чуть заметно улыбнулся. Хайнрих, его младший брат, был сейчас в том же возрасте, что и этот русский мальчик. Кто знает, как повернется война? Может и о малыше Хайнцеле кто так же позаботится, если что?

Герзе, склад амуниции I-го батальона 100-го горного полка

14 марта 1940 г., 09 часов 12 минут

– А, явились, разорители.
– добродушно усмехнулся интендант Конрад Зюсс, вошедшим Бюнделю и, облаченному в больничную пижаму (явно слишком большую для него), Кудрину.

Несмотря на свою явно еврейскую фамилию, засвеченную даже в недавнем фильме студии UFA, (8) был интендант настоящей белокурой бестией: светловолосый, сероглазый, ладно сложенный, подтянутый… Только вот ростом не удался. Изрядно не удался, надо сказать - всего на полголовы выше Генки он был.

– Ну-с, - Зюсс поднялся из-за конторки, - что ж мы тут имеем?

Интендант смерил Генку задумчивым взглядом.

– Сложно будет. Себе-то я форму на заказ шью… Бюндель, давайте-ка, ведите вашего подопечного в каптерку, попробуем что-то подобрать.

Оберягер чуть поморщился. Раздосадованный свалившийся заботой - когда можно будет передать парня советским танкистам, да и удастся ли это вообще, было неизвестно - фон Берне перепоручил паренька именно ему, с наказом выучить Генку говорить по-немецки в кратчайшие сроки. Но сначала - обмундировать.

Первым делом интендант озаботился Генкиной обувью.

– Нога… Нога хорошая.
– задумчиво пробормотал он.
– Вырастет, и будет, как говорил один мой советский коллега, sorok p`atiy, rastoptatiy, na bosu nogu fig nalezet…

Кудрин от удивления выпучил глаза, и тут же получил на примерку носки и горные ботинки.

– Пускай пока меряет.
– скомандовал Зюсс Бюнделю и полез куда-то на верхние полки.
– А я пока поищу форму для таких кабызохов, как мы с этим мальчиком. Где-то было, где-то было…

Зюсс, в отличие от большинства невысоких людей, комплексом Наполеона не страдал (и не наслаждался им тоже). К доставшемуся ему от Бога росту он относился со здоровой самоиронией, развившейся за прожитые годы в отменное чувство юмора.

– Так, это не то… Это тоже не то… А это откуда, интересно? Вот! Нашел! Держите, оберягер.
– интендант вручил Курту какой-то тюк и начал спускаться

вниз.
– Как ботинки? Подошли?

– Как на него шили.
– совершенно искренне ответил Бюндель. Ботинки и впрямь сидели на ноге как всегда там были.

– С таким глазомером стоило идти в снайпера.
– хмыкнул Зюсс, забирая тюк обратно, и вываливая из него вещи на стол.
– Жаль, что когда я стреляю, опасность грозит кому угодно, кроме врага.

В течение следующей четверти часа Генка стал счастливым обладателем двух комплектов униформы, нескольких - как-то не додумался он посчитать, скольких именно, - комплектов белья, форменной кепи с альпинистскими очками, егерской куртки, ранца, лопаты, ножа, каски, альпенштока, фляги, ремня с портупеей и кучи разной полезной мелочи.

– Ну-с, вроде все.
– Зюсс внимательно осмотрел выданное.
– Кажется, ничего не забыли. Вот, пускай распишется за получение.

Бюндель подвинул накладную к Генке:

– Подпьисывай, парьень.
– сказал он.

– А… что писать-то?

– Как что? Имья и фамилию - Гейнц Гудериан.

Северная Турция, дорога между рекой Кызылырман и городом Чельтек

15 марта 1940 г., 19 часов 01 минута

Пара турецких PZL P.24C сделала левый поворот, и направилась на юго-запад, вдоль русла Кызылырмана. Генка проводил аэропланы тоскливым взглядом, и тяжко вздохнув, пробормотал под нос:

Дывлюсь я на небо, та й думку гадаю,

Чому я не сокіл, чому не літаю… (9)

– Что?
– спросил шедший рядом Курт.
– Я не понял.

– Это не по-русски, это по-украински.
– отозвался парень.
– Стихи.

– Да? И о чем?

– О том, что людям летать хочется.
– вздохнул Гена.

– Это правда.
– согласился Бюндель.
– Я не прочь летать. Или хотя бы ездить, потому что ноги уже отваливаются.

Генка вздохнул еще раз. Хотя половину сегодняшнего марша он и проделал в телеге, но тоже сильно устал.

Нет, жаловаться на жизнь он не собирался. С чего бы жаловаться-то? Подобрали, выходили, кормят от пуза, одежду вон новую дали. Да какую! Ребята из интерната удавились бы от зависти - самнастоящая военная форма, с всамделишними нашивками и значками, каска военная, ранец, а обувь такая, что ему и не снилась раньше - прочная, удобная и красивая. Ну, сказали, что будет по хозяйству помогать, так он, Генка не барчук какой, нахлебником быть не привык. Ребята в роте веселые, он их уже немного понимает. Подшучивают над ним, конечно, смеются, когда он по-немецки пытается говорить, но все это без злобы, без раздражения. Прям как будто старшие братья. Целая рота старших братьев, ага.