Рейхов сын
Шрифт:
– Укажите ваше место расположения.
– Валендорф.
– Точно Валендорф?
– Точно.
– Совсем точно?
– Совсем точно.
– А не в Герзе?
– Нет. А где это, Герзе?
– Это в Северной Турции. Так вы точно в Валендорфе а не в Герзе?
– Да пошли вы все на х…й! Точно!
Если перевести обмен радиограммами с казенного, на нормальный немецкий язык, то так все, примерно, и было.
Вот, спрашивается, что он мог делать в этом самом Герзе? Он его и на карте-то едва-едва отыскал.
Гудериан устало потер глаза, и глянул на часы. Пора было ехать к русским танкистам с инспекцией - автомобиль уже должны подать.
Окрестности
19 марта 1940 г., 16 часов 54 минуты
– Так, ну и где этот чертов зондерфюрер?!!
– если «Быстроходный Гейнц» в далеком Валендорфе был просто очень зол, то майор Шранк уже вплотную приблизился к точке перехода из ярости в неуправляемое бешенство.
– Цугфюрер (19) Кнопф, я вас спрашиваю, где вы шлялись?!! Молчать! Боевая тревога была объявлена четверть часа назад! А если бы это был враг, на трофейной технике? Противник в прямой видимости, а переводить с румынского некому!
Понять настроение комбата было можно. С самого утра нервотрепка, тяжелый труд (а работал на укреплениях позиций Макс-Гюнтер наравне со всеми), а тут прибегает юная головная боль, и на скверном немецком докладывает, что к недооборудованным позициям приближается бронетехника. Причем с юга, откуда бронетехнику можно ждать только вражескую.
Короче говоря, когда чудом успевшие убраться поближе к тылам румыны появились в прицелах горных пушек, Шранк едва не отдал приказ открыть огонь.
Дальше, когда машины все же добрались до позиций горных стрелков, было еще веселее. Выскочивший из OA vz.30 молодой мужчина, в форме локотенанта, что-то горячо, импульсивно размахивая руками, попытался объяснить майору, поминутно указывая то назад, на юг, то в сторону, куда двигалась его маленькая колонна. Увы, его пламенная речь оставила ни бельмеса непонимающего по-румынски Шранка абсолютно равнодушной, а вот поведение… Поведение румына майора раздражало, потому когда локотенант, поняв, что его доводы не доходят до холодного немецкого разума, что-то скомандовал своему водителю - ну, что, положим, дураку понятно, - и попытался укрыться в своем бронеавтомобиле, то был схвачен за шкирку старшим по званию, изрядно встряхнут… Вот тут-то нервы майора и не выдержали. Сначала Шранк высказал все что думает своему визави, а потом, когда понял, что тот его понимает с тем же успехом, что и он сам - румына, взревел белугой, требуя переводчика. Ну, накипело на сердце у мужика, чего уж.
– Осмелюсь доложить, герр майор, что и от позиций радистов, где выприказали мне находится, я этого олуха Царя Небесного отлично слышал.
– окрысился Густав Кнопф.
– Локотенант Яковина имел вам сообщить, что был в арьергарде, который почти полностью уничтожен массированным авиаударом, что ему, еще одному бронеавтомобилю, бензовозу, и автомобилю, который перевозил противотанковое орудие и его расчет, удалось уцелеть, что Дэскелеску разбит, и локотенант спешит выдвинуться в расположение остатков своей дивизии, чего и вам желает.
Майор отпустил румына, задумчиво поглядел на пушку, потом на бронеавтомобили, и произнес:
– Скажите ему, цугфюрер, что уже никто никуда не едет.
Окрестности города Валендорф, расположение XIX корпуса
19 марта 1940 г., 17 часов 10 минут
Неторопливая езда несколько успокоила Гудериана. Генеральский «Хорьх» вальяжно
Гудериан лениво скользил взглядом по окрестностям, когда что-то привлекло его внимание. Пару секунд он соображал, что же именно, а потом коснулся плеча водителя, и указал на группу танков, судя по всему, подвергающихся профилактическому осмотру.
– Заедь-ка туда, Ганс.
– негромко приказал генерал.
«Хорьх» подъехал к указанному Гудерианом танку почти бесшумно. Командующий XIX-го корпуса выбрался из салона, закурил, и минут пять наблюдал за двумя советскими и одним немецким танкистом (все трое с боевыми наградами), что-то горячо обсуждающими у открытого моторного отсека Pz-III Ausf. F, и совершенно не обращающих внимание на окружающую действительность.
– А я говорю, это полная ерунда!
– категорически заявил на скверном, с сильным славянским акцентом, немецком языке мужчина в форме батальонного комиссара РККА.
– У нас этого конструктора лет на пятнадцать в лагеря отправили бы, за вредительство.
– Но ведь создателя Т-35 не отправили!
– парировал немец.
– Ты наши линкоры, Андрюша, не трогай!
– возмутился русский и предупреждающе помахал перед лицом немца пальцем.
– Вон, Максим Александрович, - тут комиссар указал на стоявшего рядом советского капитана, - на нем даже на таран японца ходил, и ничего! Раздавил как консервную банку.
– Кхе-гм. Я вас ни от чего не отвлекаю?
– подал голос Гудериан.
Все трое повернулись к нему с явно написанным на лицах намерением немедленно послать куда-то очень далеко и нецензурно, и вытянулись по стойке смирно где стояли.
– Капитан Андреас Бейттель, если не ошибаюсь.
– задумчиво произнес генерал танковых войск.
– Я вижу, вы уже нашли общий язык с нашими советскими камрадами. Похвально, похвально… Что вы там такое обсуждаете?
Гудериан начал карабкаться на боевую машину, к своим подчиненным, проигнорировав протянутые для вспоможения в этом занятии руки.
– Капитан Хальсен.
– Батальонный комиссар Вилко.
– красные командиры козырнули представляясь.
Следующие полчаса Вилко до хрипоты спорил с Гудерианом, доказывая командиру корпуса, что кроме оптики в немецких танках нет ничего хорошего вообще, а Хальсен и Бейттель тихо офигевали от такой непосредственности.
– Это ж не машина, это вредительство!
– горячился комиссар, указывая на стоящий рядом Pz-IIF.
– Самоходный гроб!
– Можно подумать, что ваши Т-26 или «Кристи», (20) это образец высокотехнологичных боевых машин.
– обиделся на критику германской техники бывший генерал-инспектор танковых войск.
– Бронированные самовары! А Т-28 - вот это уж воистину гробы.
– Советский Т-28, это крейсер степей, не чета вашим Panzerkampfwagen Neubaufahrzeug, которых Рейх и выпустил-то всего ничего.
– экспрессивно ответствовал Вилко.
– А БТ-7 и Т-26 броней может и не вышли, хотя БТ-7 то как раз мало чем уступает тем вон братским могилам танкистов, зато вооружены сорокапятимиллиметровками. Не то что убогие «двойки» Вермахта. И это я еще молчу про БТ-7А!
– Вот лучше и помолчите!
– взъярился Гудериан.
– БТ-7А не танк, а вообще один Бог знает что!