Рэймидж и барабанный бой
Шрифт:
— Что ж, Джексон, это был напряженный день.
— Да, сэр, и, вероятно, ночь тоже будет напряженной.
— Вы думаете, что доны попытаются что-то сделать, а?
— Ну, мы бы сделали, если бы были на их месте!
— Именно так, но есть и разница. Они выглядели как послушные овцы, когда я был на борту.
— Надеюсь, вы правы, сэр. Однако, если они начнут что-то…
Ворчание Саутвика указывало на то, что он слабо верил в такую возможность. Затем он спросил:
— Между прочим, Джексон, ты действительно американец?
—
— Когда ты родился?
— Не уверен в точной дате, сэр, — сказал Джексон осторожно.
— Родился англичанином, это я гарантирую; до 74-го, когда ваш народ восстал!
— Возможно сэр. Но теперь я американец в полном смысле слова.
— И у тебя есть Протекция? — Голос Саутвика был уверенным, словно он утверждал, а не спрашивал, и Джексон медленно проговорил:
— Да сэр. У меня есть должным образом заверенная Протекция.
— Почему же ты не воспользовался ею?
Джексон переступил с ноги на ногу. Упорный допрос штурмана не возмущал его. Большинству людей было любопытно, что не удивительно, так как Протекция, подписанная Дж. В. Кифом, нотариусом и одним из судей города и графства Нью-Йорк, удостоверяла, что Томас Джексон, моряк, поклявшийся, согласно закону, в том что является гражданином Соединенных Штатов и уроженцем Южной Каролины, имеет пять футов десять дюймов роста возраст приблизительно тридцать семь лет…
Мистер Киф далее удостоверял, что к упомянутому Томасу Джексону как к гражданину Соединенных Штатов Америки, готовому быть призванным на службу своей стране, следует относится с соответствующим уважением, будь то на море или на земле. Любые дополнительные сведения могут быть представлены, что удостоверяется нотариальной подписью и печатью.
Этот клочок бумаги с американским орлом на верху и надписью
«Соединенные Штаты Америки»,
набранной жирным шрифтом ниже орла, означал, что его нельзя заставить служить Его Британскому Величеству и, как всякий, обладающий такой бумагой, он может уволиться в любое время, когда пожелает — точнее в любое время, когда он сможет встретиться с американским консулом.
Более того: в отличие от многих других, его Протекция была подлинной. Но Джексон попытался вообразить реакцию штурмана, если бы тот узнал, что у него есть еще одна, тоже подлинная, засвидетельствованная и подписанная нотариусом, но с пустыми местами для имени и примет. Она обошлась ему в десять долларов — а стоила в двадцать раз больше.
— Ну, сэр, — сказал Джексон, после заметной паузы, — моя собственная страна в мире, но мне не хочется пропустить хорошую драку.
— Таким образом, ты решил помочь нам, — сказал Саутвик с усмешкой, и его последние сомнения относительно американца развеялись. Он никогда не подвергал сомнению
6
Так англичане называли американцев.
Отношение Саутвика к остальной части мира было несложным и бескомпромиссным: во время войны те, кто не были явно его друзьями, были его врагами. Нейтралы в лучшем случае были неприятными типами, мелочно отстаивающими свои права, а в худшем случае — бандой жуликов, продающих свои товары любому, предлагающему самую высокую цену, не задумываясь о последствиях.
Джексон, чувствуя, что Саутвик углубился в свои мысли, извинился и взял трубу ночного видения.
Балансируя у гакаборта неровно раскачивающейся «Кэтлин», он долго и внимательно разглядывал фрегат, буксируемый за кормой, закрыл и открыл глаз, чтобы удостовериться, что он не ошибается, еще раз глянул и поспешил туда, где стоял штурман.
Глава седьмая
Саутвик спрыгнул с последних трех ступенек трапа, выхватил фонарь у часового, шипя на него, чтобы тот не поднимал шума, и склонил голову, прежде чем ворваться во временную каюту Рэймиджа.
— Капитан, сэр! — прошептал он, встряхивая гамак, и Рэймидж проснулся немедленно. Выражение лица Саутвика, смутно озаренного светом фонаря, предупредило его относительно опасности.
— Что случилось?
— Испанцы, сэр. Они спустили свою шлюпку и гребут к нам вдоль буксирного троса.
— И много их в шлюпке? — спросил Рэймидж, выбираясь из гамака.
— Битком набита.
Рэймидж обулся, закрепив на правой туфле ремешок, удерживающий метательный нож.
— Они будут грести, пока не подойдут на двадцать ярдов, а потом полезут по тросу, чтобы захватить нас.
— Так я и думал, сэр.
Рэймидж взял пистолеты, засунул их за пояс и молча сидел на качающемся гамаке в течение целой минуты. Потом он отдал Саутвику целую серию приказов.
— Разбудите графа и пошлите его ко мне. Скажите маркизе, что она должна перейти в эту каюту — там будет опасно для нее из-за люка наверху. Скажите часовым у дверей испанского капитана, чтобы оглушили его ударом сабли плашмя, если он начнет кричать. Потом разбудите подвахтенных. Я хочу, чтобы все ждали внизу у трапа. Они должны схватить и обезопасить любого, кто будет сброшен вниз. Никакой пистолетной или мушкетной стрельбы — я хочу абсолютной тишины от начала до конца. Понимаете? Все соблюдают абсолютную тишину.