Рейс в Обитель Покинутых
Шрифт:
— Не хочу ничего слышать о деньгах. Расскажи мне, чего ты хочешь. Ты же веришь в чудеса?
— А вы… ты настоящий? — спросила девочка, заглядывая ему в глаза. — Я тебе верю! А что можно попросить?
— Я знаю, ты была очень хорошей девочкой. Всё что угодно.
— Я хочу, чтобы папу не уволили с работы, а нас не стали выгонять из дома, — не задумываясь сказала она, украдкой бросив взгляд в сторону опустевшей витрины. — И чтобы мама выздоровела…
— Хорошо, внучка, я исполню твоё желание. — Владу показалось, что голос старика чуть дрогнул. — Мира, ты, кажется, тоже хотела что-то подарить нашей маленькой гостье?
— Здравствуй, милая! — Из-за стеллажей,
— Спасибо! — Обняв Миру, девочка с благоговением прижала к груди коробку с игрушкой. — Огромное вам спасибо!
Влад обрадовался подарку не меньше девочки. Они, ведомые одинаковыми чувствами, вместе выбежали из магазина.
— Надеюсь, с ней всё будет в порядке, — вздохнула Мира, присаживаясь на диванчик.
— Уверен, мы с ней ещё встретимся, — сказал Мороз, приобнимая Снегурочку за плечи.
Девочка бежала по оживлённым городским улицам, не замечая ничего вокруг. Влад следовал за ней, сам не понимая зачем. Внутри бурной рекой текла окрыляющая, бьющая через край радость. Дед Мороз существует! Влад давно не верил в это, но сейчас, несясь по канувшим в прошлое улицам чужого города, он знал, что чудеса существуют.
Дома калейдоскопом проносились мимо: яркие пятна новогодних улиц сменялись серыми холодными развалинами, лишь маленькая фигурка девочки была для Влада ориентиром на этом пути, то вспыхивающем яркими красками прошлого, то за секунду выцветающем до чёрно-белого снимка настоящего. Видения приходили и уходили уже без головокружения и тошноты. Чужая радость обнимала его, не давая остановиться и задуматься, не давая сойти с ума.
Миновав центр города, Влад наконец оказался у цели: незаметно со всех сторон его обступили серые, мрачные многоэтажки. Здесь новогоднее настроение не ощущалось, девочка, устав от быстрого бега, медленно шла по тёмной улице. Свернув в проход между домами, она миновала крохотную детскую площадку и зашла в подъезд. Негромко хлопнула тяжёлая дверь, спугнув видение прошлого.
В настоящем мало что изменилось, район остался таким же серым, однако был разрушен гораздо сильнее вокзала и площади у магазина игрушек. Ощущая свинцовую усталость, Влад стоял перед подъездом единственного оставшегося в целости и сохранности дома. От его соседей остались только почерневшие скелеты, держащиеся, казалось, на честном слове. Однако дом девочки выглядел целым, лишь сеть глубоких трещин пересекала его некогда выкрашенные грязно-жёлтой краской стены, и это внушало надежду. Приободрившись, Влад с трудом отодвинул слетевшую с петель дверь и вошёл внутрь.
Без проблем поднявшись по лестнице на четвёртый этаж, Влад остановился перед разбитым окном, занимающим половину стены. В проёме виднелась плотная белая пелена, он подошёл ближе и погрузил в неё руку, ощущая едва заметное сопротивление. Кожу обожгло холодом, по ладони потекли ледяные капли. Небо нижнего города действительно было снежным. Влад отдёрнул руку и сунул её под куртку, чтобы согреть. Медленно, невыносимо тяжёлым снежным комом навалилось осознание собственной глупости.
И как он мог подумать, что эти чёртовы многоэтажки на горизонте помогут ему выбраться наверх? Никто же не обещал, что весь снег пронизан тоннелями. С чего он решил, что это именно так? Да, Влад добрался до неба, но дорога наверх по-прежнему была для него закрыта. Сколько метров плотного белого снега отделяли его от поверхности?
Пошатнувшись и ощущая сильную слабость,
Вдруг откуда-то сверху послышалась популярная новогодняя песня про бубенцы, Влад открыл глаза и понял, что снова ему видится прошлое. Нахлынуло умиротворение с оттенком радостного ожидания, Влад позволил себе погрузиться в него с головой, смывая горечь разбившихся надежд. Он поднялся на этаж выше и открыл дверь, из-за которой и звучала громкая музыка.
Влад оказался в однокомнатной квартире-студии. На стене висел гигантский плоский телевизор, на экране которого мелькали кадры какого-то мультфильма. В углу — продавленный диван, рядом — небольшой холодильник, на полу — пушистый ковёр. В центре стояла украшенная цветным дождиком и блестящими игрушками разлапистая и пушистая ёлка, увенчанная ярко-красной бумажной звездой.
Под ёлкой сидела светловолосая девочка, перед ней стоял игрушечный локомотив. Она надела на большой палец колечко с розовым цветком и с улыбкой наблюдала за веером блестящих брызг, отбрасываемых огранённым камнем. Кольцо соскальзывало, но девочку это ни капли не смущало. Оставив его в покое, она покатила локомотив по ковру.
— Паровоз прибывает на конечную станцию. Пожалуйста, выходите! — Она прокатила локомотив по комнате и остановилась напротив ёлки. — Конечная: новогодняя ёлка!
За окном сгущалась темнота — наступал вечер. Далеко внизу вспыхнули уличные фонари, когда вдруг раздался глухой удар. Дом содрогнулся, но устоял, по стенам побежали глубокие щели, с треском расходящиеся во все стороны. Влад с ужасом увидел, как по тёмно-синему небу разливается багряное зарево, пылающее в алых и оранжевых облаках, как дом напротив, сотрясаясь в судорогах, складывается, как карточный домик, а оконные стекла в квартире разлетаются на сотни острых, жалящих осколков. По полу рассыпалась сброшенная с комода стопка листов.
Закричав, девочка бросилась прочь из квартиры, прижимая к груди драгоценную игрушку. Влад бросился за ней, охваченный паникой, но видение схлынуло, забрав с собой её страх. Не в силах осмыслить происходящее, он осел на пыльный, покрытый осколками пол давно заброшенной квартиры около по-прежнему стоящей ёлки, с каждым мгновением ощущая нарастающую слабость. Взгляд наткнулся на изрисованный цветными карандашами листок в клетку, на котором неровными едва читаемыми буквами было выведено: «Лаура».
Не веря собственным глазам, Влад всматривался в короткое слово. В голове вспыхивали и гасли самые фантастические предположения, но когда на белую бумагу упали три красных капли, он сразу же забыл о них. Из носа снова пошла кровь. Был ли это симптом отравления? Слабость чувствовалась всё сильнее, лёд внутри полностью проснулся, даря носителю короткие вспышки тупой боли во всём теле.
Пальцы, держащие лист, посинели. Вздрогнув, Влад выронил бумагу и поднёс к лицу кисть. Кончики пальцев с обломанными ногтями стали голубыми, цвет на глазах становился всё темнее, спускаясь по фалангам вниз, к костяшкам. На другой руке наблюдалась точно такая же картина.