Резерв высоты
Шрифт:
– Покажите ваше творчество.
Глядя на мазню Анатолия, сказал:
– Я надеялся увидеть другое.
Анатолий горел со стыда.
Посмотрев на силуэты, нарисованные другими летчиками, комэск сказал:
– Еще сутки даю всем для ликвидации пробелов в знании противника.
Замкомэска взял Фадеева под руку, отвел в сторону.
– Пойдем и займемся разделением труда. Испокон веков так было: один пахал, другой рыбу ловил, третий еду готовил. Вот' и мы по этому, принципу будем работать. У тебя память хорошая, запоминай тактико-технические характеристики. Я буду рисовать, а ты
– Есть, товарищ старший лейтенант, - обрадовался Фадеев. Работа продолжалась более суток. На очередной проверке.
Богданов сделал уже меньше замечаний, дал новый срок для выполнения задания. Третьей проверкой остался доволен, даже похвалил кое-кого и дал новое задание: подготовить рисунки тактических приемов - как подходить к каждому самолету, как атаковать его, выходить из-под удара и так далее.
К вечеру второго дня Богданов собрал своих "шкрабов", напомнил еще раз, куда и зачем они прибыли, рассказал о сложившейся в районе обстановке, о предполагаемом наличии немецких войск.
"Шкрабы" слушали внимательно, не спуская глаз с комэска. Равнодушных не было, все они пришли в эскадрилью добровольно. Каждый горел желанием сразиться с врагом, но, кроме командира эскадрильи и его заместителя, никто не имел боевого опыта. Понимая это, Богданов обучал летчиков ведению боя, старался быстрее ввести их в условия и ритм фронтовой жизни.
Комэск говорил кратко, но убедительно. По ходу беседы наблюдал за подчиненными. Он знал: если его слова дошли до сознания слушателей, обязательно последуют вопросы. И он не ошибся.
Отвечая "шкрабам" на вопросы один наивнее другого, Богданов думал о том, что невидимая пропасть уже легла между летчиками мирного времени и времени военного. Он видел перед собой честных, трудолюбивых авиаторов, отличных специалистов довоенной поры, но сердце его щемило в предчувствии того, какой ценой они заплатят за науку побеждать!
Он подробно отвечал на каждый, даже самый пустяковый с виду вопрос. Потом достал из планшета карту Украины с нанесенной на нее линией фронта от Черного моря до Киева, положил перед летчиками и сказал:
– Перенесите данные на свои карты. Обратите внимание на нашу государственную границу.
Мгновение стояла мертвая тишина. Затем кто-то из летчиков выдохнул:
– Вот это да! Куда маханули фашисты!
Проводя линию фронта на своей карте, Фадеев с горечью подумал: о Кривого Рога и Николаева рукой подать, а эти города уже у немцев.
Первые два дня эскадрилья была "ничейной", потом обрела сразу нескольких хозяев - командира полка, комдива и комкора. Все одновременно командовали ею. Бывало, что вечером Богданов получал одно распоряжение, а утром поступало, новое, противоположное первому. Бедный комэск не знал, когда чей приказ выполнять. Да и эскадрилья была просто не в состоянии одновременно выполнять все задания. Командиры ругали комэска и грозили отдать его под трибунал.
Продумав создавшееся положение, Богданов приказал заместителю записывать все приказы, получаемые в течение суток. После очередного нагоняя он доложил командиру корпуса перечень полученных заданий и расчет сил и средств эскадрильи. Комкор внимательно просмотрел
– Тут полка мало, нужна целая дивизия. Ну а что делать-то? У нас больше никого нет под руками, поэтому все валим на вас.
Но это, конечно, непорядок. Ладно, берегите людей. А вопрос о подчинении вашей эскадрильи мы продумаем.
Вскоре в эскадрилью прибыл капитан Виктор Иосифович Давыдов - высокий, широкоплечий, энергичный. Его полк, воевавший на И-16, потерял много самолетов, и сейчас девятка Богданова была для него очень кстати.
4
В конце третьей декады августа передовые немецкие части подошли близко к аэродрому, и полк был вынужден перебазироваться на полевой аэродром северо-восточнее Запорожья.
Фадеев к этому времени уже несколько раз был "крещен" в воздушных боях. Ему пока везло, отделывался несколькими пробоинами в фюзеляже, которые сам же и заклеивал.
Более месяца летчики эскадрильи воевали без технического состава. Наконец на полевой аэродром прибыли техники, механики, оружейники.
Заместитель командира эскадрильи на очередном построении расставил всех по экипажам. Техником самолета Фадеева назначили воентехника второго ранга Сажина, мотористом - сержанта Карпченко.
Техник самолета посматривал на своего командира экипажа, сержанта, свысока. Фадеева это огорчало. "Вот что значит воинское звание, - не раз говорил себе Анатолий. - Техник самолета - средний комсостав, а ты младший, как и твой моторист. Какой же ты командир для воентехника второго ранга? Когда подходят к тебе мотористы, оружейники, то у техника самолета спрашивают разрешения обратиться к командиру экипажа. И тоже правы, действуют по уставу. Обидно, конечно, но сейчас идет война, и надо думать о том, чтобы самолет всегда был готов к вылету, это главное".
За такими мыслями и застала его в один из дней команда: "По самолетам!" Взлетела вся девятка. Несмотря на то что почти все самолеты уже имели пробоины, удача пока сопутствовала эскадрилье.
Через несколько минут слева впереди летчики увидели большую группу бомбардировщиков противника, идущую выше на встречном курсе. "Ишачки" ринулись к ней, но быстро набрать высоту и догнать "юнкерсы" не удалось. Богданов решил набирать высоту на параллельных курсах. Пока гнались за немцами, ушло время, вдали на горизонте показалось Азовское море. Видимо, фашисты намеревались бомбить Мариуполь. В это время позади эскадрильи Богданова появилась четверка "мессершмиттов", затем подошла еще пара.
Анатолию все время казалось, что немцев больше, он даже дважды их пересчитывал. В ходе разгоревшегося воздушного боя "ишачки" закрутились в клубке, опытные фашистские истребители встретили достойный отпор, но как только командир второго звена, один из опытнейших инструкторов Батайской школы, погнался за проскочившей вверх парой "мессеров", потерял скорость и начал вводить самолет в разворот, его тут же настигла пулеметная очередь противника. Если бы он бросил машину вниз, мог бы остаться живым, но для этого нужно было видеть противника, он же его не видел. Видели другие летчики, но не могли помочь товарищу.