Резервация монстров 2. Одна из них
Шрифт:
Никому и никогда, даже врагу не желаю такого поклонника!
— Я не могу ошибаться, как и мои рецепторы, — засмеялся он беспечно, — все эти показатели закладываются в нас вручную еще на этапе подготовки планирования. А вот ты подобной подготовки была лишена, так что это скорее с тобою что-то не так, Рин.
Кто бы сомневался… Конечно, дорогой Гер, это не ты сумасшедший, кто преследует меня с самого начала, обманывает, домогается и изводит. Это я чокнутая, что посмела выбрать другого, не такого как ты, а доброго, любящего, бескорыстного…
Я сжала зубы.
— Знаешь, Гер, а не пойти бы тебе…
Его
— Я уже на месте, любовь моя, также как и ты, — угрожающе прорычал он, одним движением сметая с дороги огромную вазу цветов, что служили последней преградой между нами.
Я наблюдала, как цветы, словно в замедленной съемке несутся вниз, к каменному полу, и падают, пружиня своими пышными бутонами, щедро рассыпая вокруг капли воды и алые лепестки, окатывая ими мои голые ноги.
Оглушительный грохот разбившейся вдребезги вазы привел меня в чувство, я вскинула руки и зажмурилась, как будто эта не менее хрупкая преграда была в силах защитить меня от взбешенного мужчины. Отступать было некуда. Тот бросился вперед, в пару шагов преодолев разделяющее нас расстояние, и, о чудо, остановился. Яростно сверкая глазами и тяжело дыша, он смотрел на меня со злостью сверху вниз и будто чего-то ждал.
Я, слегка недоумевая, чуть опустила руки, с опаской заглянув ему в лицо. Я ошибалась, в чужих глазах была не только злость, но еще и боль. Океан боли. Бессильной, трагической и бесконечной, той, которой мне никогда не понять и не испытать. И от этого осознания мне стало ещё более не по себе. И да, это были совсем не пионы, а некий странный шипастый аналог. Падая, стебли неплохо прошлись по моим предплечьям. На коже, наполняясь кровью, саднили длинные царапины. Я с удивлением поглядела на уродливые полосы и снова подняла испуганный взгляд на Гера.
Тот выглядел очень странно и непривычно. Теперь в его расширенных желтых глазах плескался еще и страх. Да что с ним такое? Мужчина ни капли не походил на себя прежнего. Он со скорбным выражением рассматривал мои исцарапанные руки и его собственные, сжатые в кулаки, слегка подрагивали, будто тот переживал некую невероятно тяжелую внутреннюю борьбу с самим собой. И я ничего не могла понять, поэтому просто молчала, чтобы не сделать ещё хуже.
В напряженной тишине, прерываемой только его тяжелым дыханием что-то тихо пиликнуло. Гер вздрогнул, и тут же потянулся рукой в карман брюк. Он достал оттуда маленькую прямоугольную пластинку, и долгие секунды разглядывал, после чего медленно опустил обратно. Его разбитые губы сжались в тонкую полоску, а взгляд снова сосредоточился на мне. Я чувствовала, как по рукам щекотно стекает кровь, редкими каплями исчезая на темном полу, и не могла понять, что происходит с этим человеком. Тот явно раздумывал, решая нечто крайне сложное, мне недоступное, я могла наблюдать это в его невыносимо тяжелом взгляде.
Он глядел на меня, не мигая с полминуты, потом с силой зажмурился и хрипло выдохнул:
— За тобой пришли, иди.
Я не поверила своим ушам… Что?? Он меня отпускает? Вот так просто?! Я так и стояла, приоткрыв рот, пока он снова не обжег меня злым взглядом.
— Чего ты ждешь? — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — или хочешь остаться со мной?
Я
— Всё, — махнул он, закончив, — проваливай.
Снова пикнуло, и каменные двери бесшумно распахнулись, впуская прохладу и темноту в эту слегка порушенную оранжерею. Всё еще не веря своему счастью, я неловко сделала пару шагов, избегая осколков, в каждую секунду ожидая какого-нибудь подвоха. Но мужчина отвернулся и молчал, скрестив руки на груди. Тогда я пошла быстрее, надеясь, что тот не затеял очередную игру, и не передумает…
— Рин!
Его гневный окрик догнал меня у самого выхода. И я застыла на пороге, боязливо повернувшись.
Он стоял на том же месте, вполоборота, его губы искривились в горькой усмешке, а желтые глаза светились больной тоской. Я заметила, как сильно тот сжимал кулаки, до побелевших костяшек…
— Не такой уж я и монстр, верно? — бросил он негромко.
Я коротко, неуверенно кивнула в ответ. Мужчина отвернулся.
— Видимо всё-таки тебя я люблю немножко больше…— продолжил он, уже стоя спиной ко мне, и я не стала больше медлить.
Сделав очередной робкий шаг, я припустила, что есть духу вглубь холодного тёмного коридора… А вслед, придавая мне космическое ускорение, полетел отчаянный, звериный крик, скорее похожий на рёв смертельно раненого животного.
Не знаю, как долго я бежала, чудом не споткнувшись и не сломав себе шею в этом кромешном ледяном сумраке, но замедлилась, едва скорее почувствовала, чем увидела промчавшиеся в противоположном направлении две стремительные тени. А в третью я буквально врезалась на лету, и, ощутив, как меня ловят знакомые теплые руки и окружает такой родной запах, едва не расплакалась от облегчения.
— Кти…, — я уткнулась лицом ему в грудь, и обняла в ответ, крепко-крепко, чтобы больше никогда не отпускать.
— Я здесь, я рядом, всё хорошо, — согревал любимый голос, и теперь я ему верила, как никогда.
*
— Как ты меня нашел?
Вместо ответа я почувствовала, как его пальцы, проскользив вверх по моей спине, коснулись небольшого участка кожи под волосами. Я скорее ощутила, чем разглядела, как он улыбается.
Где-то далеко, на границе неба с океаном еле высветлилась тонкая линия скорого рассвета, отчего окружающий нас мрак только сгустился, не желая уступать новому дню.
— Снежинка.
— Снежинка?! — Изумилась я, — и ты тоже?!
Когда только успел?
— Тоже?
Я кивнула, зная, что тот, в отличие от меня, прекрасно видит в темноте.
— Фуня не так давно снял с меня снежинку Гера, причем практически с того же места.
Мужчина напрягся всем телом, я даже услышала, как клацнули друг об друга его челюсти, и обняла чуть крепче, чтобы успокоить.
Буквально несколько минут назад, я еле уговорила его оставить моего бывшего друга в покое, поручив дальнейшую судьбу Гера заботе династов, и вернуться вместе со мной домой. Но, кажется, он до сих пор жалел о своем решении, хоть и не признавался. Но я решила, что не стоит деать всё хуже, чем есть. Гермиан Тсарге сам себя наказал, и уже этого, по моему мнению, было вполне достаточно.