Резервный день
Шрифт:
У папы в Дубках самый большой участок: маленький стадион, дорожка гравиевая по кругу. Можно бегать. У забора, вдоль канавки, растут простонародные «мужички»: ревень и хрен. Разрослись от того, что землю на строительстве ворочали – эти «ребята» любят окультуривание. Да им по-моему, что окультуривание, что одичание – всё едино: тронут – они и разрастаются.
С конца мая ревень можно сырым есть, в июне хорошо его в свёклу класть за пять минут до конца тушения. Это полезно. Ревень – кислота, если ещё и свёкла – полусырая, то это сильное защелачивание организма. Ещё хорошо свёклу с молодой крапивой
Когда я увидела девушку-самбистку 30 , мне захотелось с ней поговорить, я так ей обрадовалась. Я побежала по лестнице, схватила со стола ключ, выбежала за ворота и как раз с ней столкнулась. А она идёт, нагруженная сумками и рюкзаком, и не смотрит на меня. Я ей кивнула. Но она –мимо прошла.
Я ей тогда уже в спину крикнула:
– Здравствуйте!
Она резко обернулась, внимательно посмотрела, и говорит:
– Здравствуйте.
Я говорю:
30
Девушка-самбистка, Тоня, главная героиня повести «Тайный покупатель» из цикла «Отроки Мирошева»
– А вы куда?
А она:
– По делам, – и так серьёзно и внимательно на меня смотрит.
А я:
– Вы меня не узнаёте?
– Узнаю конечно.
– Вы наверное знаете, что меня на пруду спасатель нашёл?
– Нет, – говорит. – Я знаю только, что вы с вашей мамой к нам в этом мае не пришли за зеленью. Мы с бабушкой волновались. У вас что-то случилось?
– Случилось.
– Я так и поняла, что случилось. Вы к прокурору Ривцову приехали? У вас дело? А его по будням здесь раньше девяти вечера не бывает.
– Да нет, – улыбнулась я. – Я тут живу. Временно. Ривцов– мой папа.
Девушка пакеты на землю в грязь поставила и говорит:
– Хороший у вас папа, честный… – она замялась: – насколько вообще можно быть честным в его ситуации. Когда он был участковым, то единственный сочувствие к нам проявил. У нас лет … давно когда-то из «Волги» магнитолу стащили.
– Странно… – сказала я. – Вообще он опер… Оперуполномоченным был. Он – следователь! А участковые – это дежурная часть, это вообще другой отряд.
– Я знаю, – кивнула самбистка. – Он в отделе каких-то тяжких преступлений работал.
– По борьбе с наркоманией.– И тут до меня дошло: – А! Так это вы в центре у горсовета (так у нас называют здание администрации) припарковались?
– Мы.
– Так это ноль-второй год. Папа тогда участкового заменял, ему приказали разобраться. Папа это дело часто вспоминает. После вашего заявления начальника отделения сняли, а папу повысили. И его карьера началась. У вас же наркоманы магнитолу спёрли, то есть украли. Вы в заяве, то есть в жалобе, указали сладковатый запах.
– Надо же! – удивилась самбистка. – Я никогда не знала, что вы и он – семья. Я бабушке расскажу. Она обрадуется, что наше заявление Ривцову помогло, –и самбистка засмеялась.
Я была удивлена, что самбистка умеет нормально говорить и даже как-то чувствовать себя неловко, оправдываться. На самом деле их дело было
– Можно я с вами прогуляюсь?—попросила я.
– Да я на помойку, я к шоссе.
– Ну можно я с вами прогуляюсь на помойку?
– Да пожалуйста.
И мы пошли. До шоссе идти минут пятнадцать. После разбитой дороги в дубках – асфальтовая дорога – вниз, вправо и влево – улицы, и самбистка вдруг говорит:
– Спасатель 31 на этой улице живёт? Не знаете?
Я говорю:
– Нет, не знаю.
А она:
– Нет. По-моему он на Заречной. А на Профессорской его друг, – и замолчала так тяжело, что мне стало ясно: ей кто-то из них нравится. Скорее всего спасатель, а может быть и его друг. Они всем нравятся. Когда мы были с Дэном на пляже, он, увидев, их, закомплексовал страшно. Дэн не уверен в себе, а у него нормальная внешность.
31
Спасатель – заглавный герой ещё одной повести из цикла «Отроки Мирошева»
Мы обошли маленький прудик. Там на берегу церковь Пантелеймона Целителя. Я, мама и Илька в ней крестились. Я не помню, я грудная была, а Илька помнит. От пруда до церкви – луг и заброшенное футбольное поле. На лугу – одно единственное дерево. Японское. На всех японских гравюрах такие деревья: ствол кривой и крона круглой шапкой. Самбистка сказала:
– Это загадочна сакура. Никто не знает достоверно, кто её здесь посадил.
– Софора японская, – решила я поумничать. – Листопадное дерево из семейства бобовых, с хорошо развитой системой корней и роскошной шаровидной кроной.
Самбистка обернулась на меня опасливо.
– Это дерево в южных районах растёт, – пояснила я. – Тут когда-то давно их много было. Но все вымерзли. А эту скрестили с яблоней.
– А разве так можно?
– Не знаю. Я селекцией не занимаюсь.
– Я у себя на участке яблони прививаю.
– Ну тут ещё, наверное, дереву повезло: может, в том месте не так ветрено как в других.
Я рассказала о загадочных полянах в лесу, самбистка знала эти ландышевые поляны, но её интересовали только совсем не загадочные чернушки, которые в августе появлялись на этих полянах, или не появлялись.
– Надо верить только достоверной информации, – сказала она. – Надо раскопки сделать и посмотреть, что там с почвенными пластами, какие культурные слои.
– Под этой софорой точно с почвами что-то не так. Может когда давно что-то произошло, и наш владимирский суглинок в этом месте заменён на песок? Но тут не копают.
Вообще у нас теперь часто случаются раскопки. После того, как в центре Владимира палаты княжные откопали, когда на холме Макдак строить начали.
.
Мы подошли к помойке. Самбистка выбросила мусор, вытрясла рюкзак, потом походила по полугнилым диванам, тухлым курткам и разбухшим под дождём журналами, поворошила палкой мусор, посмотрела на самый приличный диван и сказала: