Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
— Госпожа Сотис, у вас очень красивые цветы. Моя мама тоже обожает заниматься садом… — Нэфри засмеялась: — Это потому что археолог не может не рыться в земле.
Мать Ноиро наконец-то позволила себе слабенькую улыбку:
— Она тоже археолог?
— Что вы! «Тоже» — это я! Она, как и моя покойная бабушка — профессор КИА. Но заниматься бумажной работой ей надоело, а ездить в экспедиции стало тяжеловато. Поэтому моя мама уже два года читает лекции, числясь на пенсии.
— Вы мне лучше расскажите, что это за врач из сельвы?
Веги вернулась почти вприпрыжку:
— Гиена
— Веги! — с укоризной возопила Гайти Сотис. — Я закрываю глаза на ваши ссоры с братом. Но когда речь идет о старших, какими бы они ни были, это переходит границы дозволенного.
— Ноиро тоже старший по сравнению со мной! — огрызнулась Веги. — А твоя Гиена — гадкая бабка, и я не понимаю, как ты ее терпишь.
Мать стукнула кулаком по столу, машинально повторяя недавний жест Гинни.
— Прекрати! Извините, Нэфри, никак не могу научить этого ребенка уважать взрослых. Во всем перечит. Правда, Ноиро в этом возрасте был еще хуже… На чем мы остановились?
Нэфри неторопливо понюхала махровую алую розочку:
— На вашем вопросе о знахаре, который спас Ноиро.
— Да! Расскажите мне о нем. Вы его видели?
— Да. Это очень хороший врач. Дикари боготворят его и зовут Та-Дюлатаром, что в переводе значит «бог-целитель». Он приезжий, но откуда приехал, они не знают и стараются любым путем уберечь его от нездорового любопытства приезжих. Его слушаются даже шаманы — раванги, как их называют в сельве…
Госпожа Сотис слушала со скепсисом и не пыталась этого скрыть, а Веги было интересно.
— Допустим. Ладно, допустим, он такой замечательный врач. Но очень уж подозрительно — почему тогда он скрывается в сельве? Не может ли все быть куда прозаичнее: на его совести смерть пациента, и он скрывается в Рельвадо от правосудия?
— Даже если и так, — отозвалась Нэфри. — Чтобы допустить ошибку, надо что-то да уметь, вам так не кажется? И чем сложнее случай, тем больше рискует хирург, а спрос с него велик. Даже если он уехал в сельву из-за судебного преследования, в том нет ничего страшного, потому что Ноиро он спас и выходил, как и многих других людей.
— Каких людей?
— Аборигенов сельвы.
Женщина презрительно фыркнула:
— Ну что ж, если вы считаете, что человек, погубивший кого-то некомпетентными действиями и ушедший от ответственности, имеет право практиковать…
— Я считаю, — вдруг возвысила голос Нэфри, заставив госпожу Сотис замолкнуть, — что мы сейчас говорим о домыслах! Вы не знаете, и я не знаю, по какой причине этот человек находится в сельве. Налицо только один факт: он талантливый хирург.
— Да! — не выдержав, поддакнула Веги, слушавшая их затаив дыхание.
Гайти Сотис сдала позиции. Теперь они с Нэфри словно поменялись местами: девушка выглядела взрослым и здравомыслящим человеком, а мать Ноиро — растерянным ребенком. Нэфри видела, как науськивания соседки, всплывая из ее подсознания, то и дело омрачают лицо женщины необоснованными подозрениями и надуманными страхами.
— А далеко ли живет госпожа Гинни? — с невинным видом осведомилась певица, взглянув на Веги.
— Вторая половина
— Веги!
— Да, мам? Меня спросили…
— Перестань так говорить о Гинни!
— Хорошо, мам, я постараюсь.
Нэфри надула щеки и с шумом выпустила воздух. Надо же, как все худо складывается! Как будто проклял их кто-то…
— Она одна живет?
— Да кто с такой выживет?! — снова не вытерпела Веги и пригнула голову, когда мать, скроив мучительную гримасу, опять шлепнула рукою по столу. — Зато правда… — (Шепотом.)
Наблюдая за представлением, Нэфри едва сдерживала смех, но в глубине души ей было грустно за стареющих людей, которые теряют нюх на опасность и подменяют истину глупыми, а то и вредными суррогатами, привыкая и сживаясь с ними намертво. Как будто, едва набравшись жизненного опыта, они тут же глупеют, черствеют и слепнут. Не все они, конечно, но…
— Бедняга Гинни тоже вдова, — глухо объяснила госпожа Сотис. — Ее муж умер раньше моего Эрхо. Сын… Этот приедет, поживет — и снова в отъезде. А малолетние дурочки, — с нажимом добавила она, пытаясь взглядом заставить дочь стыдиться, — просто еще не знают, что такое одиночество.
— Я украду у вас Веги на полдня, если позволите? Я хотела бы, чтобы она поехала со мной на конюшни в Затоне.
Гайти Сотис вяло махнула рукой, что означало безразличное согласие. Нэфри покачала головой. Да, собственными силами тут не справишься, а медикаменты бесполезны. У этой семьи есть один выход: уехать подальше от старухи, которую Веги на бессознательном уровне ненавидит и называет Гиеной. Иначе в их жизни скоро совсем не останется светлых красок, и это не фигура речи и не преувеличение. С недавних пор Нэфри умела узнавать таких людей — и если бы здесь мог побывать Учитель!..
А ведь старуха перед уходом не постеснялась — дернула напоследок в полную меру, выпив Гайти до дна…
Голос в трубке принадлежал мужчине средних лет, наверняка бодрячку и, скорее всего, закоренелому бабнику.
— Чем могу, так сказать?
— Я из группы профессора Йвара Лада, меня зовут Нэфри Иссет…
— Угу, слушаю вас внимательно.
Она переложила телефон в другую руку и ободряюще кивнула Веги.
— Мэтр Гэгэус, я должна увидеть вас лично. Когда мне подъехать?
Тот замешкался, но спустя некоторое время назначил встречу деловым тоном, пригласив ее приехать «прямо сейчас».
— Сейчас буду, — сказала девушка и, убрав трубку, указала девочке на свой мотоцикл: — Съездим по делам твоего брата — а потом гулять. Угу?
— Вот электронный адрес Ноиро, — девочка отдала ей сложенный вчетверо листочек бумаги.
— Какая ты молодец, что не забыла!
— Я никогда ничего не забываю! — гордо откликнулась Веги.
Во «Вселенском калейдоскопе» было суетно. Люди перемещались по коридорам с возбужденными лицами, хватали друг друга за рукава, шушукались, передавали распечатки. Появление чужого человека здесь не вызвало вопросов, и Нэфри спокойно поднялась на седьмой этаж к главреду.