Режим бога. Эпоха Красной Звезды - 4
Шрифт:
– Даже так…?
«Боцман» тяжело вздыхает.Потом переводит взгляд на Альдону.
– А мы ведь знакомы с вами, правда? Вы Альдона - дочь генерала Веверса?
– Да, отец нас как-то знакомил.
– Имант хороший боец – Касьянов уважительно щурится – слышал, и у вас отличная школа?
Альдона скромно пожимает плечами, а я не могу удержаться, чтобы не вставить свои пять копеек:
– Вашему ученику очень повезло, что он нарвался на меня, а не на нее. Думаю, для него все сейчас было бы гораздо плачевнее. А так – отделался лишь сломанным
Говорухин открывает дверь и пропускает нас в зал. Типичный такой советский актовый зал с рядами кресел, обтянутых потертым красным дерматином, с небольшой сценой и экраном во всю заднюю стену. Кинотеатр, концертный зал и место для партийных собраний в одном флаконе. Над сценой, как и положено, висит лозунг: «Решения ХХV съезда в жизнь!» Хоть я и атеист, у меня прямо рука тянется перекреститься: Да, упаси нас, господи, от этих решений! Но новые веяния из столицы доходят до провинции с большим опозданием, и новых лозунгов пока здесь что-то не видно. Зато через распахнутые двери хорошо видно, как охранники подхватили под руки побитого каратиста и куда-то его повели. Очень надеюсь, что больше мы с ним никогда не увидимся…
Плюхаемся с Альдоной на первый ряд, подальше от двери, смотрим, как в зал постепенно заходят члены съемочной группы. Узнаю далеко не всех, я бы даже сказал очень и очень немногих, но кое-кого не опознать просто невозможно. Вот «капитан» Петр Вельяминов беседует с молодым Мартиросяном, уже не помню, как звали его героя, но кажется, этот бравый парень доживет до победного конца. А это заходят в зал единственные девушки из всего актерского экипажа сухогруза «Нежина» - пухленькая хохотушка Наталья Хорохорина и сдержанная Майя Эглите – Алькина землячка из Риги.
– Я потом вас со всеми здесь познакомлю, а сначала нам придется порешать кое-какие организационные вопросы – Говорухин встревожен происходящим и не скрывает этого.
– Волнуетесь, чем закончится разговор с руководством санатория?
– Волнуюсь. Как-то не хочется искать новое место для проживания съемочной группы. Из Ялты и Гурзуфа сюда далеко ездить, а ближе ничего приличнее этого санатория не нашлось. К тому же нам удалось договориться здесь о двухразовом питании - утром и вечером, а это вообще большая удача.
– А… как же разные дома творчества в Коктебеле, например, писательский - почему вас там не приютили?
– В Писдоме? Там и без нас желающих выше крыши. Знаете анекдот на эту тему? Нет? Слушайте: «В любом Писдоме отдыхают три категории: суписи, дописи и мудописи».
– ?!!!
– СУПруги ПИСателей, ДОчери ПИСателей и МУжья ДОчерей ПИСателей.
Я начинаю ржать в полный голос. Отбитый живот отзывается болью. Сдержанная Альдона тоже не может удержаться - смеется, отвернувшись. Нет, я точно такого не слышал, ни сейчас, ни в "прошлой" своей жизни. Но как же точно в нем все подмечено - именно такой публикой там все и забито! Говорухин хулигански усмехается в усы, довольный, что его анекдот мне понравился. Отсмеявшись, спешу его успокоить:
–
– Иманту Яновичу?
– Ему самому. Или сразу Романову. Телефон его приемной у меня есть.
Я достаю из внутреннего кармана свою ксиву-"вездеход" с указанием должности. Говорухин смотрит на меня со смесью уважения и удивления. Понты? Они самые. Конечно, никто не будет звонить в приемную Романову и жаловаться на драку, в которой разбит унитаз. Но Говорухин - человек властный. А мне еще с ним работать и работать.
– Ну, дай-то бог, чтобы все обошлось!
Кажется, я его немного успокоил, и он вздохнув, отходит поздороваться к кому-то из съемочной группы. И тут на горизонте появляется еще одно знакомое лицо, которое скромно заходит в зал и бочком, бочком пробирается на задние ряды. Ну, уж нет! Я вскакиваю, машу рукой и кричу на все помещение:
– Виктор, привет! Иди к нам!
Бедный Цой краснеет, как маков цвет и неуверенно машет мне в ответ. Но поскольку все оборачиваются на него, деваться ему уже некуда, и он, вздохнув, идет к нам.
– Алечка, хочу тебя познакомить с очень талантливым певцом из Питера – мой тезка Виктор Цой! Вить, а это моя подруга Альдона.
– Приве-ет! – Подруга удивленно окидывает взглядом скромно одетого парня видимо, не понимая, почему я так ему обрадовался.
– Привет, Вить! Здравствуйте, Альдона!
– Привет! Рад тебя видеть!
Мы радостно жмем друг другу руки, и я заставляю Цоя сесть рядом с девушкой. Тот снова смущается и, немного помолчав, как-то робко ее спрашивает:
– А вы ведь Альдона Веверс, верно? Красные Звезды?
– Ну, да. А почему ты со мной вдруг на «вы»? Друзья Виктора – мои друзья.
– Хорошо, давайте на «ты», если... ты не против.
Я благодарно подмигиваю Альке – нет, ну, что за умница! Вот знает же, когда нужно свою Снежную Королеву включить, а когда выключить. Цой смотрит на нее, как …ну, не знаю – как если бы рядом с ним сидела сама Агнета из ABBA. Нет, правда, нельзя же так пялиться на мою женщину. Хотя к Цою конечно ее ревновать смешно. Пока смешно. Кратко поясняю, что мы с ним познакомились зимой на квартирнике у наших ребят.
– Ну, давай, рассказывай, как твои дела! Нравится здесь на съемках?
– Конечно, нравится! Я с такими интересными людьми тут познакомился! – В глазах Цоя появляется фанатичный блеск
– С Толгатом Нигматулиным, наверное?
– И с ним, и с Тадеушем Касьяновым, а еще с ребятами каскадерами. Скоро ведь начинают снимать сцены с захватом «Нежина», и сейчас все усиленно репетируют боевые сцены.
– А ты кого играешь?
– Пирата, конечно!
Понятно, мог бы даже и не спрашивать. Судя по его восторгу, с командой пиратского судна ему намного интереснее, чем изображать какого-то безликого робкого "островитянина".