Режим бога. Вершина Красной Звезды
Шрифт:
– И какая теперь разница, Саттер - был ты там или нет? Вера все равно умерла. А смертный приговор ты себе давно подписал – еще когда в Киото по твоей вине чуть не погиб мой друг Коростылев. И теперь Вера. Так что на «вышку» тебе уже хватило с лихвой.
– Послушай, Виктор… я, конечно, перегнул с вашей группой, согласен. Но и ты меня пойми! Это моя работа – защищать свою страну от таких, как вы.
– А сами американцы в курсе, что ты их именем убиваешь ни в чем не виноватых девушек?!
Его жалкие оправдания поднимают во мне жаркую волну
– Сергей Сергеевич, а генерал дал какие-то особые распоряжения по поводу его казни?
– Нет. Сказал, все на твое усмотрение, хоть харакири ему делай. Он только просил тебя вспомнить, как расправились с каким-то хорошо известным тебе итальянцем. Но если честно, то я не понял, кого он имел ввиду.
Я тоже на минуту задумываюсь – итальянцем…? Каким еще итальянцем? А потом начинаю хохотать, как ненормальный. Нет, у генерала все-таки есть чувство юмора! Просто юмор этот черный. Веверс прямым текстом намекнул мне на смерть Кальви, когда его в моей прошлой жизни повесили под мостом Блэкфрайерс в Лондоне. Так вот почему мы сейчас здесь! Ай да Веверс, ай да сукин сын! Это будет таким своеобразным предупреждением ЦРУ от КГБ: “Под мостами не вешать! Эксклюзив.” Потому что без црушников в том случае с Кальви явно не обошлось - может, они сами и разработали операцию по его устранению.
– Длинная веревка есть?
– Найдем.
– Ну, и прекрасно, перекиньте ее через вон ту балку. На эту гниду даже жалко патрон тратить.
Саттер с ужасом смотрит на меня, отказываясь верить, что сейчас ему придется умереть. Спрашивает трясущимися губами
– Не понял… ты… ты что - правда, агент КГБ?!
– Да, я уже практически его директор.
– Кто?!!
– Дьявол в пальто! – огрызаюсь я. И театрально расставляю руки в стороны, задрав лицо к небу - А на самом деле, я ангел мести, посланный истреблять таких тварей, как ты.
Наши тихо хмыкают, а Саттер хватает ртом воздух, не понимая, что я сейчас несу и кажется, принимая меня за сумасшедшего. Но в психиатрии ведь как — кто первым халат надел, тот и доктор. Другой вопрос: почему мне никто не хочет верить, когда я говорю чистую правду, а?
– Короче, передай в аду персональный привет от меня Збигневу Бжезинскому и главе МИ-5 Говарду Смиту. Они тебе сами расскажут, кто я. Ну, и готовься встречать там свою семью – сыновей и жену. Их адрес мы нашли, и скоро они к тебе тоже присоединятся.
– Вы не посмеете! – визжит црушник – Моя семья ни при чем!!!
– Ничего личного, Саттер. Око за око, зуб за зуб – с издевкой утешаю я его - Видит бог, ты же начал войну первым.
Он пытается вскочить и оттолкнуть ребят, но те подхватывают его под руки, и через минуту он уже балансирует на шатком ящике, с петлей, накинутой на шею. Жалкий, сломленный и ничем не напоминающий того наглого подонка, который взялся играть людскими жизнями.
–
Ударом ноги я вышибаю ящик из-под негодяя. Саттер хрипит, извивается в веревке. И знаете что? В этот момент ничего у меня в душе действительно не дрогнуло. Вообще ничего.
– Виктор, надеюсь, ты не собираешься мстить его семье?
– встревожено спрашивает полковин, глядя как корчится црушник
– Нет, конечно... Иначе чем я буду отличаться от этой твари. А он пусть теперь и на том свете трясется от страха.
– Суровый ты парень… Может, не ту профессию выбрал? Подумай…
Ага… вот всю жизнь мечтал црушников убивать… Хотя если посчитать всех тех гадов, что я отправил здесь на тот свет, я не просто ангел мщения – я бич божий! Карающая десница.
*****
До посольства добираемся в тишине. Разговаривать совсем не тянет, да и вопросов у меня нет. Снова пересаживаемся на полпути в другую машину, и снова едем по пустынному шоссе под дождем. Только теперь он уже постепенно превращается в полноценный летний ливень, словно сама природа помогает нам стереть все следы нашего ночного выезда.
– Тебе хоть легче стало? – не выдерживает Сергей Сергеевич, когда мы возвращаемся в гостиницу и идем подземными коридорами.
– …Нет. …Не знаю. Если немного... Наверное, лучшая терапия для меня сейчас – это работа. Потому что, даже придушив до кучи Трампа и журналюг, мне все равно не вернуть Веру. Вот в чем беда…
Полковник, вздохнув, кивает
– Я отправлю кого-нибудь из ребят подежурить у твоего номера. Если будет совсем тяжко, скажешь им – они тебе снотворное принесут …или коньяка нальют.
– Обойдусь. Если каждый свой стресс я начну запивать, через полгода конченным алкоголиком стану. А на хрена мне такое счастье?
На этом вопросы у гэбиста тоже заканчиваются, и до моего номера мы идем молча. Он понял, что истерики от меня ждать не стоит, и видимо успокоился. Терзало ли меня раскаянье из-за казни Саттера? Вот уж нет. Я хочу быть добрее, но видит бог – такие твари просто сами нарываются. Поэтому я бы и еще раз выбил из-под его ног этот чертов ящик. А если бы это могло вернуть Веру, то и чего похуже с ним бы сделал. Мир однозначно стал чище без этого подонка…
*****
Просыпаюсь ранним утром – на часах еще семи нет, зато сна уже ни в одном глазу. Ведь это в Париже сейчас семь, а в Москве-то около десяти, так что мне вполне хватило времени, чтобы нормально выспаться. Первым делом я включаю телевизор, чтобы узнать последние новости. Труп Саттера там, конечно, не покажут, неопознанный висельник в пригородной промзоне – это не сюжет для центрального канала. Да, и вообще сильно сомневаюсь я, что доблестная французская полиция уже нашла его. А если и нашла, то теперь замучается выяснять эту личность.