Резидент, потерявший планету

Михайлов Рафаэль Михайлович

Потому что агент № 27-Р чувствовал, боясь признаться в этом самому себе, что не в их тайных попытках кого-то укрыть, не в агентах Канариса или Целлариуса, а как раз в людях, о которых ему твердили как о врагах, и, может быть, в Эстонском национальном корпусе — завтрашний день Эстонии. Его Эстонии, хотя он превратился из ее сына в безымянного номерного агента.

Уездный город Выру уже погрузился в сон, когда к одному домику почти одновременно подъехало несколько легковых машин. Вышедшие из них люди обменивались рукопожатиями и, обходя лужи после сентябрьского ливня,

направлялись к подъезду здания, в котором временно расположился ЦК КП(б) Эстонии. Командир корпуса Лембит Пэрн шутливо осведомился у своего спутника:

— Чему обязан, товарищ секретарь ЦК? Как-никак приличное расстояние отмахал, чтоб к вам попасть…

— Не наша инициатива, — улыбнулся секретарь. — Товарищи Кумм и Резев попросили собраться и уверяют — по весьма неотложному делу.

И, действительно, когда все приглашенные на это ночное совещание оказались в сборе, секретарь ЦК предоставил слово наркому внутренних дел Эстонской ССР. Небольшого роста худощавый человек в очках говорил тихо, спокойно, сдержанно, ни разу не повысив голоса. Его интонация не изменилась даже Когда он перечислил несколько фактов, ошеломивших собравшихся: «Вся семья нашего комбата на хуторе вырезана. Совершенно очевидно, товарищи: буржуазные прихвостни объявили нам лесную войну».

Усевшись, Резев что-то шепнул соседу. Нарком госбезопасности Борис Кумм вытянул из стопки лежавших перед ним бумаг бланк с пометкой «К расследованию», негромко сообщил:

— Я полагаю, все помнят предупреждение Наркомата государственной безопасности СССР… И все вы ознакомлены с заявлениями загранцентров эстонских буржуазных националистов в Лондоне и Стокгольме… Еще одно свидетельство тайной войны: Наркомат госбезопасности республики располагает любопытным письмом, оно дошло до нас сложными путями и подписано: «Не ваш человек». Видимо, по личным мотивам он изобличает резидента, доставленного на территорию Эстонии еще во времена Канариса… Ясно лишь, что речь идет о подполье, заблаговременно подготовленном самыми высшими чиновниками разведывательной службы вермахта или ведомства имперской безопасности.

В комнате произошло движение, посыпались вопросы, но секретарь ЦК жестом руки остановил людей.

— Товарищи, товарищи… Я думаю, на сегодня мы ограничимся информацией народных комиссаров Резева и Кумма. Солдаты генерала Пэрна собираются брать Таллинн и, наверное, товарищу Пэрну дел сейчас хватает. А остальные… Каждый пусть продумает политику своего ведомства исходя из заслушанных сообщений.

Выжидательно посмотрел поочередно на Резева и Кумма:

— Полагаю, у наркомов есть предложения ЦК партии. — Кумм быстро встал:

— Совершенно верно. Хотел бы испросить согласие на пополнение нашей контрразведывательной службы. Из числа молодых воинов Эстонского корпуса, отличившихся в боях, испытанных в деле коммунистов и комсомольцев.

…Со дня этого совещания прошло не так уж много времени, когда молодого солдата Пауля Мюри вызвали в политотдел дивизии. Он прошел со своими соратниками дорогами войны через многие сражения, в сентябре сорок четвертого освобождал Таллинн.

Рядом с начальником политотдела сидели двое незнакомых офицеров, которые засыпали вызванного вопросами.

Паренек покрывался испариной, краснел, но отвечал не торопясь, толково:

—

Откуда родом? Как прошло детство?

Был подпаском и сам пас стадо. Подростком ночами просиживал над счетными книгами, помогал колхозу. От деда и отца знал про эстонские долины, что переходили на юге в холмы и пригорки, про трепетные березовые рощи, от матери наслышался песен и поговорок родины предков. А знал и любил он вятскую тайгу, ели с такими стволами, что и втроем не обхватишь, заячьи тропки, широкую реку Молома, несущую круглые сутки плоты. После событий первой русской революции жандармы выслали старшего брата отца из Вырумааского уезда в Вятскую губернию, а за ним и вся родня потянулась… Так и осели здесь.

— Детство, как у всех наших мальчишек. Хорошее было.

— Образование? Средняя школа. — И озорно улыбнулся: — Плюс война.

— Что собираюсь делать после победы? Сначала объездить всю Эстонию, посмотреть, какая она. Потом, наверно, надо о профессии подумать.

— Что знаю о чекистах? — Провел рукой по ежику волос. — Больше по книгам.

— Нравится ли? Интересная служба. Туда, наверно, берут каких-то особенных людей. Башковитых, физически крепких, ну и Шерлоков Холмсов, само собой. Чтоб шпиона из окна поезда могли определить по присохшей к ботинку глине.

Офицеры рассмеялись. И вдруг последовал неожиданный вопрос:

— Товарищ Мюри, а если мы предложим вам служить в этом роду войск?

…Вместе с Паулем Мюри в эти недели и месяцы освобождения эстонской земли начала осваивать суровую профессию контрразведчиков группа молодых солдат.

Часть первая

ОТКРОЙ ЧЕЛОВЕКУ ПРАВДУ

К кому перешло наследство адмирала Канариса?

— Решено! Оперативный план командование утвердило, и нам пора вырывать у Муста зубы.

Григория Максимовича Жура, подтянутого, стройного, подчиненные ценили за точность в оперативных расчетах и поистине отцовское отношение к начинающим чекистскую службу. Майор Жур готовился принять руководство над отделом борьбы с бандитизмом и нацподпольем Наркомата внутренних дел Эстонии. Сейчас он знакомился с обстановкой в Вильяндиском уезде и выверял разработанный в Таллинне план ликвидации банды лесных братьев.

Антс Муст, бывший полицейский в волости Кыпу при буржуазных правителях и при гитлеровцах, вместе со своими подручными, видимо, укрывался на краю болот за городком Сууре-Яани и вот уже несколько месяцев терроризировал уезд. За короткий срок — шестнадцать террористических актов и тринадцать ограблений сельских кооперативных магазинов, отдельных хуторов. В деле о банде Муста содержалась пометка: «Представляет особую опасность для уезда, в банде задают тон гитлеровские агенты, которые специализировались на поисках и арестах партизан в Польше, Литве и Эстонии. Действует обычно с использованием военной формы солдат и офицеров Советской Армии. Характеризуется изуверской жестокостью». Было известно, что, расправившись с хуторянином-бедняком Петерсоном, банда вернулась в его дом, чтобы поиздеваться над осиротелыми детьми и женщинами. Муст и его подручные стреляли, воровали, жгли…