Резиновые тропы
Шрифт:
– Все фигурки стеклянные, что Кетл приносил, пришлось в отдельную комнату относить, он же не только во дворе, но и по дворцу гоняет.
– Пожаловалась на сына мать.
– Ничего, я завтра ему проясню время и место для игр.
– Добрыня в свои 3 года, слушался хорошо, что удивительно, но только меня.
– Да он и сам, думаю так, поиграет неделю и успокоится, на железной дороге уже редко просит покатать, а раньше не стащишь.
С моим пополнением разобрались, что до тех, которых привёз Олег с ними было сложнее. После обязательной прививки и двухнедельного карантина, решено было отправить всех мелких в Кочиму и там распределить по семьям и общежитиям, а может они там уже все с семьями определились, мужчин
– Дорогие женщины, кто хоть немного понимает по-русски, подходим ко мне.
– После построения на площадке возле их бараков, объявил я.
– Ла... .-Дёрнулся было переводить ушлый еврей.
– Погоди, я скажу что переводить.
– Одёрнул я торопыгу.
Часть женщин то переминаясь с ноги на ногу, то теребя подол или платок в руках вышли после моей краткой речи, впрочем не сильно ко мне приближаясь.
– Моя мало говорить, но понимать.
– Как-то на такой уровень понимания языка вышли около сорока женщин.
– Вот теперь будешь переводить.
– Обратился я к Луису де Леону Пинело, именно так звали того еврея, который только благодаря знанию английского, да и тому, что я его знаю, выжил почти чудом. Напомню, все богатые, а он был раньше таковым, были казнены после бунта. За два с половиной месяца он наловчился и по-русски неплохо говорить.
– Эти женщины, - показал я на отобранных, - хорошо учили русский язык и были послушны, поэтому мы предоставляем им отдельный барак, где они будут жить со своими детьми. Если вы и ваши мужья будете столь же прилежны и послушны, то возможно и вы сможете получить свой дом и жить семьёй. Пока же вы будете усердно трудиться и ждать, когда моя милость к вам вернёт свободу и ваших мужчин. Кто же будет упорствовать и не повиноваться, того продадим в дикие племена, там вас быстро научат свободу любить.
Особо долго смысла распинаться не было и я их отпустил по баракам, тех же сорок женщин повезли в Южный Залив, где для них сделали бараки, целых три, с большим внутренним двором. Среди сорока двух отобранных у шестерых детей не оказалось, они даже замужем не были, но раз уж решение было принято, то они поехали с остальными. Забегая вперёд, скажу, с одной из них я и сдружился, в смысле, взял себе в качестве второй жены. Неплохая девка оказалась, хоть и дочь одного из убитых в бою маркизов, хорошо, что не из казнённых, а погибнуть в бою, вполне себе достойная смерть для маркиза.
– Дозволь, товарищ директор, мне тоже, жену свою и сына с собой поселить.
– Воспользовался моим благодушным настроением Пинело. И не снижая скорости речи, решил умаслить сходу ещё больше.
– Ещё я хотел бы помочь с некоторыми законами, многих важных не хватает в твоём, государь, Судебнике.
– А ты что его читал?
– Пока не научился хорошо, но учусь, мне Тамило читал. Дьяк твой.
– Кто такой Тамило я и сам знаю, хрен с тобой, дом будешь сам строить себе. С семьёй жить в Приказной Избе запрещаю. Инструмент и материалы можешь у дружка своего, дьяка, попросить, может и не откажет, хотя парень он прижимистый.
К сожалению, после переписи испанок, выяснилось, что ни одна из них не владеет никакой нужной и полезной работой, хотя уход за детьми и возня по хозяйству в нынешних реалиях тоже можно назвать полезным навыком. Так, как присматривают за детьми индейцы, для нас до сих пор
Когда прибыли мелкие дети со старшими, первым делом провели санобработку и сделали прививки от оспы, а как только все отдохнули собрали и отправили в Кочиму. Собственно, такую мысль подкинул Луис, вернее натолкнул. Как-то зашёл разговор о погоде.
– А ты бывал в Англии?
– Спрашиваю его.
– Да, осенью напоролись на мель, корабль в ремонт, а у меня тоже нашлась работа, так в Портсмуте и провёл всю зиму, только пару раз выезжал в Лондон. Еле пережил, ужасная погода, там у них даже снег бывает лежит и не тает по многу дней. Только доброе токайское спасало.
– Пожаловался на климат Оловянных островов южанин.
– Так у нас тут и похлеще будет зимой и сугробы лежат выше человека, и мороз под... , ну очень холодно в-общем.
– Споткнулся я на определении температуры.
– Значит мы умрём все?
– Расстроился Луис.
– Ну ты смешной.
– Я весело хохотнул и хлопнул его по плечу.
– Я тебе открою страшную тайну, как выжить не прибегая к помощи токайского. Тем более у нас его мало, самому не хватит.
– Как же?
– Не выдержал еврей моей паузы.
– Да очень просто, в каждом доме есть печь, уголь мы добываем, сушняк для растопки тоже надо заранее запасать. Да ты, кстати, себе обязательно печь поставь. И ещё нужно тепло одеться и сапоги меховые надеть, но самое главное, - Пинело аж подобрался весь внимая, - радоваться снегу и зиме!
– Ты, товарищ директор, шутишь над добрым марраном, а я даже не могу в толк взять, где шутка, а где правда.
– Он действительно был огорошен.
– Может ещё плохо понимаю русский.
– Всё истинная правда, Лу. Но вот твои страхи меня убедили в одном, маленькие дети тяжело будут переносить акклиматизацию, поэтому мы их отправим туда, где так же тепло как у вас в Лиме.
– Тогда не пойму, зачем делать столицу в Аркаиме, если в твоей империи есть такие благодатные места?
– Загадочная русская душа, её не могут разгадать тысячелетия, когда ты станешь русским, Лу, поймёшь.
– Это невозможно по природе вещей, государь, уж прости за прения. Я уже рождён евреем, можно выучить хоть тысячу других языков, даже начать думать на другом языке, но невозможно поменять кровь данную в утробе матери.
– В мире много такого, друг Луис, что и не снилось вашим мудрецам. Скоро, может уже наши ближайшие потомки, научатся не только кровь человеку менять, но и даже менять мужчину на женщину и наоборот.
– Тьфу ты мерзость, прости господи, прости, государь. Да это же последние часы человечества настанут, откроются врата ада, не дай... э-э-э-э провидение, нам дожить до такого. Я же вижу, то известно тебе точно, не пойму только откуда. Но я не буду задавать вопросы, государь, мне моя голова ещё пригодится и тебе тоже.
– Не на шутку парень разволновался.