Резня на "Могиле гиганта"
Шрифт:
– У меня нет выбора. Если он не вернется, мы все погибнем.
Кулмоний почувствовал, как ускоряется биение его сердец.
– Это так. И вы планируете сражаться с врагом из крепости? Чтобы наказать «Кракен» за все то, что они сделали с нами?
Спиридон вопросительно поднял бровь.
– Скажи мне, брат, за что действительно ты сражаешься?
Глаза библиария были наполовину закрыты, но черты лица исказились в гримасе подозрения. Его слова заставили Кулмония отшатнуться.
– Я… Я не…
– Сражаться ни за что – значит быть трусом. Попытаешься защитить всех – погибнешь. Ты должен более осторожно выбирать свои битвы и давать только те клятвы, которые сможешь выполнить. Ты всегда должен четко понимать свои границы. Это – не трусость, а прагматизм.
Кулмоний нахмурился.
– Но мы – оплот Империума.
Флот на гололитической карте системы стал разделяться на небольшие группы. Гром пушек-перехватчиков возрастал.
– История? – пробормотал Торкира. – За тенью войны история помнит только то, что будет записано нами.
Он выпрямился, расправив плечи.
– А теперь, командующий, давай вернемся к укреплениям и будем наблюдать за этими великолепными раскатами грома.
В глубинах джунглей Мирала, среди полыхающих зарослей и дымящих торфяников, лежали тела детей Кракена. Споровые капсулы дрожали и покрывались трещинами. В свое время дрожь земли или случайное падение дерева запустят защитный механизм биокапсул, они выплюнут био-кислоту или воспламеняющиеся флюиды из подергивающихся придатков, и результат подобных действий может быть непредсказуем.
У капсул было лишь одно назначение: доставить выводок на планету-добычу. Органические сенсоры возбужденно вдыхали атмосферу. Гротескные хоботки сползли с остатков покалеченной местной флоры. Где-то над небесами, невидимые, блуждали мерзкие формы «Ксепера» и «Ядули». Пушки «Могилы гиганта» умолкли одна за другой, когда последние споры пронеслись в небесах, с запада на юго-восток. Корабли-ульи зависли над орбитой, отбрасывая огромную тень на ландшафт местности. Но не своими телами, а бессчетным выводком. И откуда-то из глубин своих непостижимых, рожденных в пустоте внутренностей, был послан сигнал-импульс.
Боевые братья, стоявшие ближе всех к библиарию Спиридону, заметили, как тот сбился с шага и крепко сжал свой посох. Псайкер ощущал психическое воздействие тиранидов как никто другой на Мирале Прим. Корабли-ульи кричали, призывая своих детей восстать и завоевать этот мир. Поглотить его. Выводок за выводком, распространяясь со скоростью мысли по уже искалеченной поверхности планеты, импульс достигал сознания детей Кракена. Первобытные инстинкты проснулись и почти сразу взяли верх. Споровые капсулы распустили лепестки и выпустили струи грязеватой жидкости. Хитин покрылся трещинами. Мускулы, только недавно способные совершать лишь одно дергающее движение, выполнили свое предназначение и, взорвашись, прекратили свое существование. Гипер-развитые воины вывалились на поверхность, делая свои первые тяжелые вдохи воздуха. Психические синапсисы коллективного разума ксеносов защищали сами себя. В течение нескольких минут, периметровые сенсоры командного центра бастиона зарегистрировали движение и био-сигнатуры, заставившие офицеров управления вздрогнуть. Вскоре после этого повсюду стал раздаваться вой миллиардов нечеловеческих существ. И дети Кракены начали движение под небесами этого обреченного мира. Однако, Мирал Прим, не знал, что он уже обречен. Судьба решила дать небольшой шанс Косам Императора. Множество поколений племена мира смерти хватались за свои примитивные верования, связанные с огромным плоскогорьем «Моиглы гиганта». Эта планета, по своей природе, была решительно настроена сопротивляться любой внешней колонизации или поселению, и каждый, живущий на ней организм, представлял угрозу. И, соответственно, местное население состояло из грубых мужчин и женщин, находчивых и коварных, агрессивных и гордых. Поколениями они познавали свой родной мир. Их традиции и убеждения являлись продуктом постоянной борьбы за выживание, навыки и умения оттачивались бессчетным столетиями. Ксеносы рассматривали планету, исключительно как богатую добычу. Как бы иронично это не звучало, Мирал Прим также видел в них своего рода добычу. Вдоль всего экватора, далеко за пределами данных воинов Ордена и их боязливых слуг, засевших в Могиле, начиналась война на самом первобытном уровне. Стаи когтистых гиббонов Мирала бросались на термагаунтов и забивали их до смерти своими огромными кулаками, но их тут же разрубали маскирующиеся охотники, своими телесными крюками с ядом на конце.
Ползучие, членистоногие потрошители и крылатые, слепые черви с пастями, полными острых зубов, поглощали падающих
В то же время, стоящий на крепостном валу магистр Торкира сфокусировал взгляд на чаще обломанных деревьев у подножья «Могилы». Марево поднималось с голой скалы плоскогорья на другой стороне внешних врат и оборонительных траншей. За всем этим пролегала территория очищенная руками Ордена днями ранее. Поваленные стволы деревьев, не тронутые огнем прометия, потрескались под солнечными лучами, а обнаженная земля под ними быстро превращалась в пыль, которая превращалась в шипящий вихрь. Не под влиянием полуденного бриза, который был слишком слабым, чтобы создавать подобное, но взрывами мин.
Из вокса послышался голос сержанта Бримлоу, сопровождаемый потрескиванием.
– Как я и обещал, брат.
Торкира повернулся к Кулмонию, на лице застыл не заданный вопрос.
Командующий бастионом подался вперед, когда все взгляды присутствующих обратились на него.
– Он, хм…Он сказал, что мы услышим это даже здесь, - пробормотал он, соскабливая комок грязи с перчатки, - когда противник доберется до линии обороны.
Магистр Ордена не произнес ни слова, но повернулся к сцене резни, разыгравшейся перед ними. Череда свежих взрывов повредила ствол дерева, всего лишь в дюжине метров от границы леса, и оно рухнуло на землю. Яркие вспышки возникли за полсекунды до хлопков, выделив из тени тела умирающих ксеносов. Остальные ветераны Кос заняли позиции на стене, выкрикивая имена собратьев, погибших на Соте. Кулмоний бросил взгляд вниз, на отделения, проводящие перекличку, затем на опустошителей, на внешней стене, с их сервами, готовыми к подаче свежих боеприпасов. Десантник обвел взглядом каждую артиллерийскую установку, окрашенную в камуфляжный цвет, и офицеров Милитарум, стоящих рядом с ними. Он наблюдал, как турели «Хищника» движутся взад-вперед в поисках противника, готовые поразить каждого, кто окажется в зоне поражения. Кулмоний также обратил внимание на видневшиеся вдали «Громовые когти», кружившие над постами восточной части плоскогорья, а за ними – сожженные обломки био-титанов с «Илота». Он знал, что там «Грозовые ястребы» и «Штормовые Орлы» организовали точку сбора для всех выживших, ожидая приказы с «Могилы».
Косы Императора скоро снова встретятся со своим самым ненавистным врагом. Прозвучала последняя дробь барабана, скоро вокруг будет лишь грохот битвы.
Кулмоний обнаружил, что он задержал дыхание и медленно выдыхает, чтобы не издавать ни звука. Затем он активировал связь с командным центром.
– Брат Кельтру, есть новости с флота?
– Ничего, командующий. Ни единого сообщения после того, как они оторвались от преследовавших их кораблей Кракена и вышли за зону действия передатчика.
Нимеон посмотрел на Кулмония сквозь линзы своего боевого шлема.
– Возможно, не стоило так сильно надеяться.
Кулмоний кивнул.
– Да, - пробормотал он. – По крайней мере, они успели эвакуировать аванпост на Мирал Два. Их патрульные корабли не продержались бы и нескольких минут против роя тиранидов.
С дальнего края укреплений раздался крик, офицеры-смертные стали на перебой выкрикивать одну и ту же информацию.
– Они прорвались! Ксеносы прорвались!
– Расступитесь! – потребовал Торкира, проходя между братьями Ордена и своей почетной стражи. – Этот момент надолго запомнится в истории нашего Ордена, и я лично прослежу за этим. Поднять стяг!