Резонансная техника пения и речи. Методики мастеров. Сольное, хоровое пение, сценическая речь
Шрифт:
Раскрытие кисти может образно напомнить нам раскрытие артикуляции. Если поднесите кисть ко рту и на уровне рта несколько раз раздвинуть пальцы и собрать их в щепотку – пусть отдаленно, но такое раскрытие ладони напоминает растворение рта: большой палец играет роль подбородка, остальные пальцы – нёбо и губы. Запястье – походит на корень языка. Кисть, раскрываясь, чуть подается вперед, как будто какая-то неведомая сила выпускает из кисти энергию, рука «говорит». Одновременно с раскрытием кисти происходят перемены в плечевом поясе и в коленях.
Пальцы притрагиваются к клавиатуре, рояль звучит ритмично и мелодично. Звук голоса рождает звучание рояля. Все объемы голоса сливаются, в поступке «пианиста» и охватывают пространство. Воображаемый рояль волшебным образом принимает на себя все тончайшие усилия голосо-речевого аппарата и выводит звучание в полет. Колени и кисти содействуют в организации вертикали.
Касание клавиш мягкое, осторожное, будто бы возникает негромкое, объемное звучание рояля. Следует проникнуться ощущением действия кисти: оно хоть мягкое, но волевое. Локти «пианиста» не отдыхают, они так же верны объемам, не прижимаются к телу, но стремятся соответствовать широко раскинувшейся перед «пианистом» клавиатуре… Все это способствует выплеску резонанса.
Так как только голос и речь могут отразить правильность или неправильность поведения тела, то при каждом прикосновении к клавишам «пианисты» произносят для настройки слог «да». Выбранный для сопровождения движений слог «да» позволяет использовать силу языка, его упругость в момент отрыва кончика языка от верхних зубов. Для настройки можно проделать несколько раз движения, сопровождаемые произнесением «да», «да-да», «да-да-да» («удар» по клавишам приходится на ударный слог слогосочетания). Один из пианистов создает ритмическую фразу, остальные едино ее воспроизводят, проникаясь музыкальностью предложенного фрагмента. При этом копировать пианистов не следует. Каждому нужно прочувствовать свою собственную «технику» игры на воображаемом музыкальном инструменте и приблизить эту технику к задачам сценической речи, к одному из основных принципов тренинга: «ощущение – движение – резонансное звучание».
Далее звукосочетания усложняются, в них включаются либо группы сонорных согласных, либо группы звонких взрывных. Для примера представим звукосочетания («музыкальные фразы») со звуком «б». На каждый ударный слог прикосновение к клавишам: «бабабаммм бабабаммм бабабаммм ба»; «бабабабаммм – пауза – баммм – пауза – ба ба бабабам!» Удары по клавиатуре различаются в зависимости от активности голосовых затрат. Голосовые же затраты напрямую связаны с чувствами, вкладываемыми в музыкальную фразу. Играть следует, сообразуясь с настроением: «пам ба да – пам ба да – пам ба да – бадабадабадаба», и прочие «музыкальные фразы». Важно не иллюстрировать ритмы, а вживаться во внутреннее течение ритмической композиции. Тогда и возникновение, и действие голосового резонанса будет не наигранным, не вымученным, а творческим. Важен не внешний рисунок ритма, не нотная его запись, отчасти фиксирующая предполагаемый ритм, а внутренняя музыка ритма, внутренняя пульсация ритма, рисунок чувства изнутри, музыкально-пластическая импровизация.
Любое движение зарождается и совершается от центра спины. Тело при воображаемой игре может и придвигаться к роялю ближе, и на какое-то мгновение отступать, вытягиваться вверх, приседать. Можно предположить и другое: движения всех частей тела незримо связаны с центром спины. Нам это выгодно сейчас использовать также для единения движения человеческого тела и его речи с целью налаживания резонансного поля вокруг тренирующегося и, разумеется, резонансных проявлений во всем его теле.
Голос «поет», течет, вибрирует. Какое прекрасное место находим мы в книге замечательного пианиста и педагога Генриха Нейгауза «Об искусстве фортепианной игры» (М., 1982. С. 79): «В двигательном отношении спутниками "хорошего" звука будут всегда: полнейшая гибкость (но отнюдь не "расслабленность!"), "свободный вес", т. е. рука, свободная от плеча и спины до кончиков пальцев (вся точность-то в них сосредоточена!), прикасающихся к клавишам, уверенная целесообразная регулировка этого веса от еле заметного летучего прикосновения в быстрых легчайших звуках до огромного напора с участием (в случае надобности) всего тела для достижения предельной мощности звука…» Все это выводит нас к музыке, к волшебной роли резонансной техники в организации выразительной, действенной, сценической речи драматического актера.
«Играем для мамы»
Студентам можно предложить как продолжение упражнения «Играем „гаммы“» этюд «Фантазии для мамы». Голос педагога подсказывает:
Вновь медленно встряхните уже согревшиеся кисти, занесите их над клавиатурой, привстаньте на носки и… возьмите первые аккорды: «мамм – маммм – мам (пауза) мама – ммама – мммамам». Ударения поставлены на ударных гласных: на этих гласных и происходит ваше прикасание
Тишина вокруг вас. Как будто тишина из вашего детства. Вот и сейчас, памятуя события детства, вообразите себе свою детскую комнату, что и где в ней стоит, лежит, висит: вот кровать, вот стул, вот ящик с игрушками, вот окно, вот дверь, вот стол с карандашами и красками. Вам пять лет. Вы слушаете тишину в комнате, за дверью. Вдруг вам вспомнятся голоса родных – мамы, папы, бабушки, сестры или брата. Вслушайтесь в них, попробуйте различить слова – о чем они там говорят? Тихо.
Вы спрятались в комнате от мамы – она вас звала, вы не откликались, и слышны мамины шаги, она приближается, а вы юркнули под стол. Тишина. Мама входит, что-то тихо говорит, разыскивает вас. Вы с криком выныриваете из-под стола, пугаете маму, она охает, смеется; вы кидаетесь к ней, обнимаете; мама отбивается от вас, вы выкрикиваете что-то веселое…
Все, что вам вспоминается сейчас, можно назвать «эмоциональным воспоминанием». Оно связано со светом вашего детства, с игрой с мамой, с походом за игрушкой в магазин или с покупкой нового платья, с взлетом на папины плечи, с первыми слезами мамы, которые вы однажды увидели.
Слезы мамы – она сидит на краешке дивана и плачет, и капают слезы, и слышен плач, звуки негромкие, но такие ранящие. Чтобы мама не плакала, чтобы успокоить ее, вы тихонько открываете крышку рояля и… вы прямо сейчас играете для мамы, играете осторожно. Глаза ваши закрыты, но во внутреннем зрении ни слезы мамы, ни комната, ни воображаемый рояль не исчезают. Вы начинаете осторожно, и отвлекаете маму, и завлекаете ее звуками. Звучание рояля передается музыкально-ритмической фантазией из сочетаний «ма-ма-ма», любые паузы, любые импровизации в вашей власти. И так аккорд за аккордом, одна музыкальная фраза за другой: «мама-мама, ма ма мамама»; «мамамамама-мама ма»; «ма-ма-маммм», импульс тепла, дыхание добрых звуков рояля – все это маме, все к маме. (Глаза остаются закрытыми.) Вы замечаете, что мама сидит тихо, ее плечи уже не вздрагивают – хорошо, играете еще. Мама взглянула на вас, сквозь слезы улыбнулась – вы подбегаете к ней, целуете, может быть, вытираете слезу на ее щеке – и опять вы у рояля и играете, играете… играете, играете – а мама смеется, глядя на вас, радуется, что вы есть, что вы ее любите и жалеете.
Этюд лишь набросан. Слоговые композиции обрисовывать не берусь: вариации с «ма-ма-ма» вызревают непредсказуемо – преднамеренных, подсказанных извне ритмических комбинаций быть не может. Воспоминания, подробности, эмоциональные всплески, реакции на случившееся с мамой – ваши, и только ваши личные, глубоко интимные. Нет места вмешательству другого человека. Интерпретируйте музыкальные этюды, связанные с воспоминаниями о детских годах, исходя из сегодняшнего отношения к ним. Голос преподавателя затихает.
Выбор различных (контрастных) тем для «эмоциональных воспоминаний» не ограничен. Наполнены «эмоциональными воспоминаниями» не только детские, но и юношеские годы жизни студента. Ярким, значимым для него может явиться и день вчерашний. Материалом для творчества служат и наблюдения, и размышления, и желания, и надежды. В таких этюдах помогают движения, ведут занимающегося «эмоциональные воспоминания», и создается музыка резонанса.
Примечание составителя. В этом и других этюдах Ю. А. Васильев затрагивает исключительно важную тему психологического резонанса актера со слушателем. В данном случае – это милая сердцу мама. И это может быть любой слушатель, сидящий в театральном зале. «У слушателя моего, – писал Шаляпин, – как мне иногда говорят, прошли мурашки по коже, – поверьте, что я их чувствую на его коже. Я знаю, что они прошли. Как я это знаю? Вот этого я объяснить не могу. Это по ту сторону забора» (Ф. И. Шаляпин. «Маска и душа»).
Современная психофизиологическая наука дает объяснение этому феномену Шаляпина. В работах П. В. Симонова неоднократно показано, что при восприятии ярких эмоциональных сцен у человека происходят подчас весьма сильные изменения сердечного ритма, дыхания, артериального давления, электроэнцефалограммы и др. Изменяется также общий облик человека, выражение лица, поза и т. п. и, конечно же, его эмоционально-психологическое состояние в соответствии с воспринимаемой сценой.
Данный феномен обнаружен также и у животных (наблюдающих сородичей, находящихся в стрессовых условиях) и получил название эмоциональный резонанс (П. В. Симонов).