Риан O`Ши и ящик Горманстонов
Шрифт:
Дугал пошатнулся, и Флай растерянно оглянувшись подпер его плечом. До нас всех доходило то, что уже дошло до Ди. Зелье действовало. Дугал уходил в магический сон, в котором нельзя быть без проводника.
Папа и профессор Доэрти, похоже, вошли в лабиринт с другого входа и заблудились. Это мы его весь облазили, а они сюда, наверно, только студентами ходили. Стены в лабиринте в два человеческих роста, плотные, все в листьях. И даже если кричать, профессора быстро не придут, потому что все равно им придется искать дорогу.
В общем, я нашел очень много аргументов справляться самим.
— Тогда мы идем с
— А оно там было, в зале … еще одно, — ответил Дугал, испуганно зевая, — для профессора О`Ши.
Когда мы влетели в зал испытаний, Дугал уже висел на Флае и мне и почти с нами не разговаривал. Наш топот гулко отдавался эхом от стен и потолка. На столике перед кроватью для испытуемого, похожей на пыточный стол средневековья, стояло пять разных зелий. Мы положили Дугала на это деревянное великолепие, привязали Бобби поводком, и я понадеялся, что не придется пробовать все зелья подряд. Будешь потом ходить с хвостом бобра и зелеными ушами. Если вообще не отравишься насмерть. Но Ди хорошо помнила, как выглядело то самое зелье, и показала нам.
— Надо оставить записку, чтобы папа понял, что мы не хулиганы, просто по-другому никак. А то он расстроится, — сказал я и быстро написал прямо в журнале испытаний, в самом низу.
«Папа, мы поняли, что Дугал немного дурак и выпил, поэтому мы за ним в сон.
Прости, что не сказали, надо быстро.
Чтобы ты не боялся, что я там один, мы попробуем все.
Не ругайся, Бобби я привязал, он ничего не разобьет.
Риан».
Теперь можно было спокойно идти испытываться. Правда, я не собирался, потому что папа говорил, что меня в университете не переживет. Но, видимо, это судьба.
Когда мы выпили зелье, поделив его на троих, как смогли, Дугала уже пришлось тормошить, чтобы не спал. Нам надо было заснуть вместе. Поэтому мы вспоминали таблицу умножения на семь, а потом города в графстве Эддингтон. Их там много, и каждый называется как-то вроде Ллеугтыщтылаунааалох. Но голова становилась все тяжелее, а потом я почувствовал, что падаю, и закрыл глаза.
А когда открыл, то стоял на камнях, а передо мной была дорога вверх. И вокруг — темная улица старого города. Дома такие, как рисуют в книгах сказок и фильмах про средние века. Маленькие, покосившиеся, с балконами, виснущими над головой. Почему-то вокруг была ночь, и над крышами висела серая луна, круглая, щекастая какая-то. Лучше бы мы в мой сон попали, честное слово, у меня обычно поярче и повеселее.
Но сказать это стоявшему рядом Дугалу я не успел.
Потому что мне стало очень смешно, когда я нас рассмотрел. На Дугале была ночная рубашка, как в старину, до пят, и ночной колпак. Он был похож на привидение и еще на старика Скруджа из хорошего фильма, где дед был злобный и жадный, а потом провалился во что-то вроде местного Междумирья и вышел оттуда добрым и щедрым, стал танцевать и дарить подарки. Вот для Флая и Ди это фильм, а мама мне эту книжку как-то читала, когда мистер Диккенс ее только написал.
Я не стал думать сейчас о маме, потому что это грустно очень. И посмотрел на остальных. Ди была в розовом платье
А вот Флай почти не изменился. У него только появилась трость. Крутая трость, загляденье, с кучей шестеренок на набалдашнике. Такая пригодится и в драке, и в горы ходить.
— Что за цирк? Я хотел погибнуть с честью, — проворчал покрасневший Дугал, осматривая свои голые ноги под длинным подолом.
— Я фея твоих кошмаров и запрещаю тебе умирать! — заявила Ди, поправляя корону, потом добавила. — Конечно, если ты будешь хорошим мальчиком.
Я порадовался, что она упражняется в нанесении добра и справедливости не на мне. Больше пока радоваться было нечему — от общего уныния вокруг стало зябко. На мне, судя по рукавам, почему-то была льняная рубашка с зеленой вышивкой, в таких обычно рисовали ши — видно, сон Дугала решил пошутить над моей фамилией. В ней я мерз, но штаны и неудобные с непривычки старинные сапоги немного спасали.
— Хочешь, я тебе сапоги отдам? — спросил я Дугала. — Удобнее будет.
— Угу, в этой вот ночнушке и сапогах еще не хватало ходить…
Дорога впереди поднималась вверх, на холм, но среди домишек в полутьме я видел только ее ближайший кусок.
— Флай, у тебя фонарик есть? — я не сомневался, что друг потащил много полезного даже в магический сон.
— Нет, только зажигалка. Я из фонарика батарейку вставил в звонок для велосипеда-амфибии.
— Видишь вот эти стойки с мисками наверху?
— Это не миски, а чаши! — возмутилась Ди, которая стала совсем Энджел и занудничала, как ей положено.
Я вздохнул:
— Пофиг. В них масло. Значит, можно зажечь, и будет светлее.
— Поднимайся к сиянию вершины, — мрачно сообщил Дугал. — Девиз наш. На шкатулке написано было, которую мама грохнула.
— Вот, значит, нам надо сияние…
Тут у меня в руках появилась зажженная свеча, я ее от неожиданности чуть не выронил.
— Оно что мои желания исполняет? — спросили мы с Дугалом хором.
— Оно может быть опасно. Открытый огонь, — не помогла Энджел.
— Скорее мысли показывает, — догадался Флай.
— Значит, нельзя думать об опасной ерунде, — понял я. А то появится. Вот например, дракон…
Флай зажал мне рот рукой:
— Не подавай идеи. Нам тут и так сложно.
— Драконов не существует, — успокоила Энджел. — Это была страшилка для средневековых девиц, чтоб дома сидели. Давно доказано.
— Так то в реальности, — вздохнул Флай, отпуская меня.
Я понял, что, если вдруг дракон уже летит, лучше видеть, откуда, и зажег ближайший фонарик. Потом тот, что был чуть дальше. Потом разозлился, что фонариков много, а дорога большая, и так я весь сон буду их зажигать, и вдруг вокруг меня заплясали огоньки. Они летали, как очень крупные светлячки вокруг столба, а столбом был я.