Риан O`Ши и ящик Горманстонов
Шрифт:
— Я же говорила, что открытый огонь опасен. Ты еще не горишь? — позаботилась Энджел.
— В следующий раз без асбестового костюма никуда вас не отпущу, — сказал Флай.
— Тебе точно не больно? — спросил Дугал нервно. — Только не впадай в кому, я тебя очень прошу.
В кому я впадать не собирался. Но немного опасался превратиться в сосиску, какие доктор Сью, мама Ди, обычно жарит на костре в день летнего равноденствия. Мы все собираемся у реки, и можно не спать всю ночь. Даже короткую. А еще все приносят еду и жарят на костре сосиски, булку и маршмеллоу. Так вот, у доктора Сью сосиски все время
Я вспомнил, чему меня учил папа про магические способности, и представил, что огоньки мне подчиняются. Это было так здорово, будто у меня под пальцами появились невидимые струны, а огоньки стали музыкой, только я почему-то эту музыку видел. Огоньки послушно поднялись и разлетелись по фонарям, в каждый упало по нескольку искр, и они стали вспыхивать друг за другом. Перед нами туда, вперед, выше по холму понеслась полоса света.
Я надеялся, что Дугал не даст мне по шее за то, что я нахозяйничал в его сне. Но он улыбнулся в первый раз за все это время, и я понял, что ему понравилось. Дальше идти было не так страшно и почти уютно.
Мы прошли шагов пять и услышали тихое подвывание.
— Это уже дракон? — обреченно вздохнул Дугал.
— Похоже на собаку, — нахмурилась Энджел. — Кто-то бросил бедное животное в этом плохом месте.
— Неизвестности будем бояться больше, чем правды, — сказал Флай, так, как будто по книжку читал или папу моего цитировал. — Идемте посмотрим.
Он зашагал быстрее. Мы стали его догонять, и каждый торопился, чтобы никто не подумал, что именно ему страшнее остальных.
Дорога поднималась вверх и чуть заворачивала влево. Мы повернули с ней. По стенам и закрытым ставням метались тени от огня в фонарях, напоминая о зимних праздниках. На открывшейся маленькой площади с высохшим фонтаном стоял хрустальный ящик. Большой такой. В человека длиной.
— Ой, — сказала Энджел, — а мы в “Белоснежке”.
Тут я тоже понял, что это гроб.
Перед гробом, уныло поскуливая, топтался чемодан на ножках. Он разевал зубастую пасть и, судя по грязным следам лапок на хрустале, пытался разбудить хозяина. Так делает Бобби, когда я утром не хочу вставать рано и с ним гулять. Но хрустальный борт был для кусачего багажа слишком высокий. Дугал сорвался с места и побежал, а мы за ним.
Когда мы его догнали, он уже застыл над похожим на него тонким джентльменом с маленькими черными усами и в такой же длинной ночной рубашке. Я сначала подумал, что он мертвый, но потом увидел, как грудь медленно поднимается и опускается. Он спал.
— Папа? Папа! — тихо, потом громко сказал Дугал. Но человек, то есть, герцог Горманстон, не открыл глаза.
Чемодан, подвывая сильнее, прибился к ноге младшего Горманстона, как собака. Еще немного, и я подумал бы, что ему страшно.
— И что теперь делать? Мы хотели показать ему украшения из шкатулки. Но их с нами нет. Вообще я смотрела фильм про вампира, который спал в гробу днем…
— И если там плохо кончилось, не рассказывай!
Энджел хмуро осматривала хрустальный гроб и молчала. Видимо, кончилось плохо. Дугал растерянно трепал чемодан по застежкам, как будто это были песьи уши. Чемодан перестал выть и просто сидел … лежал … в общем, находился на месте у его ног.
— В сказках обычно спящую красавицу
— Мне еще рано целоваться. Тем более с кем попало! — возмутилась Энджел. — Это двусмысленное поведение.
— Да ладно, мы с папой смотрели кино про двусмысленное поведение, потому что папа считал, что лучше я ему задам вопросы, чем другому кому, — прокомментировал Флай. — Короче, чтобы было двусмысленное, на тебе должны быть черные чулки в сеточку и каблуки, иначе не работает.
— Так я вам и разрешил трогать моего папу! — еще больше возмутился Дугал. — И он не кто попало!
А чемодан подпрыгнул и зарычал. Но почему-то на меня. Наверно, он показывал, что я должен принять решение. Я принял:
— Давайте пока оставим его здесь спать и посмотрим, что там на холме? Вы видите, герцога охраняет надежный друг, мало ли что чемодан. Кстати, на чемодане герб Горманстонов. Что там написано?
— Все то же “поднимайся к сиянию вершин”, — буркнул Дугал.
— Вот и пойдем. Это же ваш, горманстонский сон. Он должен быть по вашим правилам.
И тогда Дугал сказал чемодану “охраняй”, и мы пошли вперед по дороге. Правда, Дугал все время оглядывался. Но дракон так и не появился. Зато мы услышали голоса.
— Это все потому, что ты упрямая, как ослица. Все эти в тебя, — звучал дребезжащий старушечий голос.
— Может быть, скорее в тебя? Он мог бы просто уничтожить своих врагов. А вместо этого ходит в суд и переживает за деньги, отданные никчемным болтунам!
— Я вот в его годы…
— Уже заработал на виселицу трижды, но судья графства жил на твои деньги?
— Гуго! Ну что ты молчишь, скажи хоть что-нибудь, ты же старше всех!
— А что с вами говорить? Подайте пирог с беконом!
Ближе к вершине холма домики остались позади. Там росли несколько дубов, со стволами огромными, как морда грузовика. А на самой вершине стоял чайный стол. У моей мамы был почти такой. Красивый, на гнутых ножках, только этот казался дороже, и был во много раз больше. Еще бы — за ним на стульях и скамьях расселись множество людей, часть мы видели хорошо, а часть словно туманом скрывало. На них были старинные одежды, на одних совсем-совсем, как из времен короля Арктуса и его врага Морана Рогатого Короля, на других - что-то с ужасно пышными юбками и морем кружев, на третьих — как во времена, откуда папа забрал меня сюда. Все они что-то пили, ели, передавали друг другу, по воздуху между летал сам собой заварочный чайник и плескал им в чашки, а сидевший прямо напротив нас мрачный тип с лицом в духе “особо опасен” и в доспехах пил из кружки и обсасывал свои усы. Перед ним стоял целый пирог, нарезанный большими ломтями.
— Гляди-ка. Явился, — сообщил он, — никак помер, потомок?
Смотрел он при этом на Дугала. Правда, перевел взгляд на Энджел и подмигнул ей. Мне это как-то не понравилось. Мне он вообще не понравился.
— Не помер я, сэр Гуго, — огрызнулся Дугал. — Не надейтесь.
— Ты его знаешь? — осторожно задал я глупый вопрос.
— Конечно. Это сэр Гуго Безумный. Он у нас на стене в большом зале висел. Ну, в смысле, портрет.
Если бы у меня дома висел такой портрет, я бы во сне орал, честное слово.