Ричард Длинные Руки – барон

Орловский Гай Юлий

– Дорогие друзья, – сказал я громко, – это тактическое отступление сплотило нас и даже в чем-то сроднило, потому я и обращаюсь так, словно вы мне все родные. Дорогие друзья, наши кони выполнили свой долг, а теперь давайте дадим им почетный отдых!.. Все это вот, что на этом поле, – ваше. Как кони, так и доспехи. Кстати о птичках – оружие тоже. И то, что в седельных сумках. Разбирайте… а утром поедем дальше!

Последние слова я произнес, взглянув на небо, где солнце уже опускается за горизонт, по земле побежали длинные тени, земля стала тревожно красной, словно кровью я забрызгал ее от

края и до края.

Глава 9

Костер пришлось разводить нам с братом Кадфаэлем. Все остальные, за исключением графа Эбергарда, ловят и рассматривают коней, поспешно собирают оружие и доспехи. Даже граф Мемель не утерпел, принял участие в дележе. Среди рядовых рыцарей вспыхивали жаркие споры и даже звучали угрозы, но добычи набралось столько, что хватало всем: по два коня на каждого, не считая тех, на коих прибыли, а еще масса доспехов, из которых не больше десяти испытали на себе Божий гнев, а остальные целехоньки, если не считать торчащих стрел, отыскавших щели.

Граф Эбергард, чтобы избежать жарких споров, распорядился снести все мечи, кинжалы, шестоперы и другое оружие, найденное у павших, в одну кучу. В пламени костра она блестела, как огромная гора несметных сокровищ, коей и являлась в глазах ликующих рыцарей. Для них оружие и есть драгоценность.

Пес обнюхал и унесся на охоту, а мы расселись у костра, безумно усталые, впервые можем отдохнуть и выспаться. Но сон не шел, все смотрят жадными глазами на груду мечей, глаза сияют, а дыхание учащается, как при виде обнаженных красавиц. Граф Эбергард посматривал на меня со странным интересом, но помалкивал, зато граф Мемель подсел ближе и сказал довольным голосом:

– Это было великолепно, сэр Ричард!.. Я не знаю, как вам это удалось, но раз уж Господь вас не испепелил, значит, вы действуете с Его благословения. И, знаете ли…

Он умолк, глаза его обшаривали мое лицо пытливым взглядом.

– Что? – спросил я.

– Вы очень хорошо играете сына герцога, – произнес он и покосился на графа Эбергарда, не слишком ли далеко зашел в похвалах. – Вы держитесь достойно. Особенно всех потряс этот щедрый дар!

– Ну да, – фыркнул я, – а что я стал бы делать с такой добычей?

Он усмехнулся, покачал головой.

– Мы могли бы вести коней с навьюченными доспехами, как и поведем, только это считалось бы вашей собственностью.

Я отмахнулся.

– Много вещей не есть хорошо. Брату во Христе на хрен они все? Все эти кони… разве сравнятся с моим Зайчиком? А так сделал людям приятное. Вон как радуются!

Он посмотрел так внимательно, что я ожидал вопроса, сколько мне лет, но он смолчал, только велел двум рыцарям оставить наконец доспехи и заняться ужином. Я видел, как неохотно эти воины оторвались от перебирания мечей и кинжалов, быстро и умело разделали оленя, что приволок Бобик, ломти мяса насадили на вертела и водрузили над огнем.

Сэр Смит с видимым удовольствием облачился в великолепные доспехи. Такой тонкой работы еще не видел: все пластины подогнаны с дивной точностью, не просунуть и стебелек травы, в то же время латы не стесняют свободы движений. Особенно пришел в восторг от конического шлема с пышным плюмажем,

тоже покрытым благородным серебром самой искуснейшей выделки. Рыцари графа Эбергарда за неимением оруженосцев помогли ему облачиться в кольчужную рубашку, в стальные поножи, а в довершение всего великолепия набросили на плечи черный плащ с вышитым золотом вздыбленным конем.

Я влез в свои доспехи без всякой охоты, но не роптал, только предупредил, что когда погоня удостоверится, что я и есть сын герцога Люткеленбергского, гранда Кастилии, конунга граф чего-то там, я волен сбросить это железо и хвастливый плащ, если посчитаю нужным. Граф Эбергард морщился от такого пренебрежения, но смолчал.

Брат Кадфаэль оглядел меня и сказал вежливо:

– Очень красиво, брат паладин.

– Не смеши, – буркнул я.

– Я правду говорю.

– Не смеши, – повторил я. – Все люди как люди, а мы как какие-то… патриархи православной церкви. Чересчур помпезно, как будто на дикарей рассчитано.

Сэр Смит, посмеиваясь, шепнул мне в самое ухо:

– Монсеньор, они уже жалеют, что не под вашей рукой… С таким вождем быстро бы обогатились.

– А что, – спросил я шепотом, – совсем бедные?

– Да, – прошептал он. – Граф подобрал лучших из самых бедных рыцарей. Почти всех вооружил за свой счет.

Я кивнул, граф Эбергард поступил весьма мудро. Бедные из кожи будут лезть, чтобы доказать верность и преданность.

Жареное мясо трещит на зубах, сок стекает по пальцам и губам. Это же сколько нас гнали без еды и отдыха, что глотаем и недожаренное и пережаренное, рыцари по одному и парами уходят в темноту, ориентируясь на журчание ручейка, падают на колени и пьют быстро и жадно, как подобает настоящим воинам и лесным зверям. Ненастоящие становятся на колени и, сложив ладони ковшиком, зачерпывают и пьют, что говорит о их пригодности к работе врачевателями, монахами или магами, но не стремящимися проливать кровь врага. А я, честно говоря, так и вовсе зачерпнул бы воды в шлем и пил бы, как вообще не знаю кто, будто и не мужчина вовсе…

Высоко в темном небе прозвучал тоскливый крик, полный муки. Мурашки прошли по телу, крик не той боли, когда нападает более сильный и рвет твое тело, явно же там двигается нечто такое, что драконов жрет, как мух, а крик некой душевной муки… если зверь может испытывать душевные муки. Хотя почему нет, демократы вот тоже, бывает, что-то испытывают.

Все вокруг костра замерли, я видел бледные лица, обращенные к небу, в глазах страх и та неизбежность, как при виде настигающей грозы или урагана. Крик упал на землю, как будто обрушилось небо, настолько объемный и звучный, словно зев этого существа размахом с ущелье у моего замка Амальфи.

– Кто это? – спросил я. Поправился: – Что это… кричит?

Крик раздался снова, уже заметно отдалившийся, и снова мне почудилось, что в том месте от удара звуковой волны должна прогнуться земная кора. Люди начинали шевелиться, задвигались руки, замелькали ножи, срезая мясо. Граф Эбергард, который явно не одобрял моих манер, но отметивший мой подвиг, ответил вежливо:

– Никто не видел это существо. Даже не знают: птица это, дракон или невероятно крупная летучая мышь…

Сэр Смит хмыкнул: