Ричард Длинные Руки – барон
Шрифт:
– Мы счастливы воспользоваться вашим гостеприимством, сэр!.. Позвольте назвать ваших гостей: Его Светлость сэр Легольс, сын герцога Люткеленбергского, гранда Кастилии, конунга Хельнурга и графа Аквании. Он возвращается в свое герцогство Пуатье, дабы занять опустевший, увы, трон его отца… Это граф Мемель, советник герцога Люткеленбергского…
Хозяин замка слушал с доброй улыбкой, кивал каждому, наконец протянул вперед руки, словно хотел всех обнять.
– Дорогие друзья, вас проводят в ваши комнаты, где вам помогут вытряхнуть пыль и смыть грязь, а затем всех нас ждет пир в нижнем зале!
Граф Эбергард
– Сочтем за честь, благородный лорд. Это будет кстати, но, в сожалению, нам не придется долго сидеть за столом…
Зальц развел руками.
– Понимаю, все спешат, все воюют… Только я удалился от этой суетной жизни. Скоро в монахи уйду!
Он первым расхохотался своей шутке, несколько придворных хихикнули, из вежливости, как я понял, угодничество ни при чем. Похоже, не тиран, вообще мужик мне начинает нравиться.
В просторной комнате нам дали возможность почиститься, потом таскали в большие бочки горячую воду, мылись по очереди. Мне как «его светлости» было предоставлено право первой воды, так что я вымылся и вытерся, когда купание только начиналось.
Во дворе крохотная часовенка, я собирался пройти мимо, но при моем приближении вышел сухощавый священник с толстенной книгой под мышкой и резной тростью, взглянул вопросительно.
– Хотите исповедоваться, сын мой?
Я помотал головой.
– Нет, что вы, святой отец!.. Упаси Боже. Я не верю психоаналитикам. Человек должен сам справляться со своими комплексами.
Он смотрел пристально.
– Речь твоя звучит странно, сын мой, но я улавливаю суть. Ты полагаешь, что можно прожить и без Бога? Дескать, живут же другие?
Я двинул плечами.
– В какой-то мере так, святой отец. Господь заронил свой огонь в душу каждого человека, а дальше все зависит от нас самих: раздуть пламя или загасить непотребной жизнью. А для этого, простите, отец, вовсе не обязательна помощь церкви. Сильному костыли не нужны.
– Сильный, – он спросил кротко, – это кто?
– Знающий, – ответил я.
– А верующий?
Я покачал головой.
– Прежде всего – знающий.
Он вздохнул, сказал тяжело:
– Я понимаю вас, сэр Легольс. Очень хорошо понимаю. Сам когда-то думал именно так. В юности всегда кажется, что над всем стоит знание… Вообще любое знание: более знающий воин победит менее знающего, землепашец получит лучший урожай, а знающий король создаст более процветающее королевство, чем незнающий или знающий мало.
Я буркнул:
– Но разве не так?
Он отвел взгляд, я чувствовал, что не отвечает из-за боязни, что попросту не пойму, а непонимание у слабых, коих абсолютное большинство, чаще всего проявляется в высмеивании, в лучшем случае – вышучивании. Так слабые умы защищаются от любых свежих или ярких идей, так сохраняют иллюзию чувствовать и себя людьми. Иной раз кажутся себе даже более продвинутыми, чем те, кто ищет новые дороги, оступается в потемках, набивает шишки.
– Увы, – ответил он осторожно, – это не так… Самый знающий на земле – это Сатана. Да-да, это говорю я, верный сын церкви! Это он, Сатана, научил людей добывать металл, ковать плуги и мечи, приручать собак, коней, коров и овец, научил строить мосты и корабли… И чем больше учил людей своему ремеслу, тем больше лилось крови, человек зверел, жестокие
Я сказал осторожно:
– Отец, но человек… гм, существо, что учит строить мосты, вряд ли желает, чтобы их тут же разрушали!
Он смотрел внимательно.
– Сын мой, ты смотришь далеко. Но как правда то, что Сатана научил строить города, так правда и то, что учит разрушать их все более жестокими способами. Чем это объяснить?.. Видимо, только тем, что Цель есть только у Господа Бога, а его оппонент творит хаотично, без цели и смысла, творит все, что может, что удается…
Мои плечи передернулись сами по себе. Ломать проще, чем строить, и сорваться в новую Великую Войну Магов ну совсем просто, когда нет тормозов. Хотя бы таких несовершенных, как церковь.
Я сказал невесело:
– И где же выход?
Он развел руками.
– Видимо, нужно что-то еще кроме ума, пусть даже самого блестящего. И это «что-то» должно быть над умом. Вообще над разумом, если такое можно сказать вообще…
Я взглянул остро, показалось, что говорит мой современник из другого времени, слишком умно и емко, но вовремя вспомнил, что еще Демокрит сознавал атомарную структуру всего сущего, древние греки знали, что Земля – шар, что Солнце и Луна – тоже шары, с точностью измеряли расстояние от Земли до Солнца, знали радиус и массу Земли… но их знания принято считать поразительными догадками. Всплесками интуиции, чем они, собственно, и являются. И сейчас этот священник говорит гениальные вещи, но…
– Но для этого и создана церковь, – сообщил я ему тупенько. – Хотя несладко ей приходится. Человек прост, жаждет реальных доказательств мощи. Сатана их дает. А что церковь? Мямлит о каком-то непонятном самоусовершенствовании самого человека?
Он кивнул.
– Верно. Церковь, как это не прозвучит для кого-то дико, признает великий… даже величайший ум Сатаны. Но она не признает правильным путь, на который Сатана старается увлечь человека… и весь род людской.
Из здания выходили распаренные, умытые и одетые в чистое рыцари. Граф Эбергард и здесь бдил за всеми, как квочка за цыплятами. Он бросил на меня очень недовольный взор, сказал громко:
– Ваша Светлость, благородный хозяин ждет нас!
– Идите, – сказал я. – Догоню.
Он вскинул брови.
– Ваша Светлость! Вы настолько устали, что… Мейнард, Дилан! Помогите Его Светлости добраться до пиршественного стола.
Ко мне подскочили дюжие рыцари, подхватили под локти. Священник с отеческой улыбкой перекрестил нас и скрылся в часовне. Граф Эбергард незаметно очутился рядом и прошипел раздраженно:
– Вы не должны вступать ни с кем в разговоры!
– Своим приказывайте, – огрызнулся я. – Да и то… своим.
Он изменился в лице, сказал еще злее:
– Вы ставите под угрозу всю затею!
– Остыньте, граф, – отрезал я. – За всю дорогу впервые встретил умного человека, как не поговорить? А то все время вы с графом Мемелем маячите перед глазами.
Он так опешил от завуалированного оскорбления, что застыл на месте. Я высвободился из рук услужливых рыцарей и пошел к донжону. Из распахнутых дверей уже катят запахи жареного мяса, ароматной похлебки из нежной баранины, слышатся громкие голоса.