Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Шрифт:
Услышав бодрый цокот копыт, дамы оборачиваются с интересом, а когда видят меня, такого, ну прямо самому хочется с удовольствием посмотреться в зеркало, как же я хорош, судя по выражению их лиц, улыбаются во все щечки и приседают, приглашая посмотреть на свои арбузики.
Я милостиво кланялся и улыбался, улыбался, женщинам положено улыбаться даже вот так, без причины, как дурак, но это как бы оправдано, потому что с женщинами мы все почему-то дураки, а кто не дурак, то какого хрена он тут делает и зачем вообще живет на свете, умник?
Во дворце начался переполох,
Оставив Зайчика конюхам, а за Бобиком не успеешь, я двинулся в головной корпус, прошел через холл и первый зал, слева торопливо и несколько вразнобой протрубили фанфары, перед ними размахивает руками, словно дирижирует, один явно из поэтов.
Я остановился, спросил резко:
— Эй, а где Чувствий?
Он ответил испуганно и таким хрипло-сиплым голосом, что сразу же закашлялся:
— Ваше высочество, он срочно отбыл!
— Один?
— Нет, взял с собой почти всех бардов, менестрелей и миннезингеров!
— А тебя почему не?
— Я приболел, — ответил он так же сипло. — В жар бросало…
Я подумал, кивнул.
— Ладно, думаю, ты тоже сочинять умеешь?.. Я тут по дороге пестню придумал, да потом то ли забыл, то ли забраковал… Зато припев просто чудо! Ты пестню мою вспомни и запиши, а припев будет этот вот: «Козаки, козаки! Едут-едут по Варт Генцу наши козаки!»
— А что такое «козаки»?
— Козаки, — сказал я терпеливо, — в диких землях их называют вообще казаками, так как правильно выговорить не могут, это такой подвид лыцарей, то есть отборных рыцарей, усато-чубатых по внешности и берсеркеристых в бою, если сильно выпьют. Но, для понимания простого народа, можешь заменить их упрощенным словосочетанием типа «Доблестные орлы на скоростных конях, основная ударная армия вспомогательных войск».
— Ваше высочество!
— Не реви, — сказал я строго. — Подумаешь, длинновато. Ну и что?.. Если есть талант, то никто и не заметит, если где и выпирает малость на какую-то милю. Твори, я всегда поощряю таланты и труд во благо Отечества и ордена Марешаля!.. Государство во главе с мудрым и дальновидным властелином во главе… надеюсь, не нужно указывать пальцем?.. всегда поддержит властителей дум и чаяний народа и с заботливой готовностью укажет, о чем думать и о чем чаянить.
— Ваше высочество!
— Вот-вот, — сказал я нежно-сурово и по-отечески, — все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю… В общем, твори шедевр. Чтобы через неделю даже коровы ту пестню намыкивали!
Твердыми шагами я пошел к себе, там взревел зычно, нужно вырабатывать командирский голос:
— Сэр Вайтхолд!.. Не спать, не спа-а-ать!
Он возник на пороге, живой и быстрый, с таким видом, словно и стоял здесь, когда я ввалился, я даже вздрогнул.
— Тьфу, как вы быстро… Сэр Вайтхолд, вот теперь вам придется сделать перерыв и некоторое время не по бабам ходить, а заниматься государственными
— А разве это не вы у нас по бабам? — спросил он в великом удивлении. — От вас и сейчас ими пахнет, даже несет… А какие у нас государственные проблемы, ваше высочество, кроме вас самих?
— Разные, — сказал я сердито. — Вот-вот прибудут две огромные армии, а вы и не чешетесь? Сейчас прут через нашу благословенную Армландию, что оказалась отныне в центре мира! А то и уже вступили в пределы Турнедо, скоро будут под Савуази. Лагеря и бараки готовы? Или пробездельничали?
Он проворчал:
— С вами пробездельничаешь… Мне эти лагеря уже по ночам снятся.
— Уже готовы? — изумился я. — И что в них сейчас, пока армия не подошла? Под склады сдаете или пьяные оргии пополам с бесчинствами устраиваете, словно некая свободная личность? А мне надо, чтобы армии были готовы после недолгого отдыха и пополнения рядов двинуться на жуткий, как вы понимаете, Север.
Он слушал очень внимательно, вижу, как запоминает, только спросил деловито:
— Когда ожидать, по уточненным данным?
Я улыбнулся с некоторым самодовольством победителя.
— Цвет рыцарства прибудет буквально на днях!.. Остальные подтянутся в течение двух-трех недель.
Он вскинул брови.
— Почему такой большой разрыв? Или у лордов особенные кони?
— Пока особенные телеги, — сообщил я загадочно, — но будут и кони. Железные.
— Ваше высочество?
— Половину пути часть войска проделает налегке, — объяснил я, — и быстро. Остальные же протопают по старинке, пока не наладим регулярное… Хотя оно уже и так регулярное, там за нами таких упряжек уже идет с десяток, но я не стал ждать, пока перевезем все войско, хотя…
— Ваше высочество?
— Хотя это время скоро придет, — сказал я гордо. — Дорогой друг, я радуюсь этой железной дороге больше, чем завоеванию Гандерсгейма!.. Ладно, рассказывайте, что здесь и как. Про баб можете пропустить.
Он развел руками.
— Тогда о чем?
Я сказал сварливо:
— Что, кроме как о бабах, и поговорить не о чем?
— Есть, — сказал он уныло, — но как-то не так интересно…
— Думаете, я не самец? — спросил я сердито. — Но если надо о деле, то надо, сэр Вайтхолд, весьма надо! Ибо обло. И стозевно, однако надо, вот так как бы! Потому наступим весьма на, скажем, горло своей песне о прекрасном и будем петь о нужном и правильном! Хоть и не совсем поется. А кому петь о таком хочется? Я-то знаю, о чем вам хочется!
Он спросил безнадежно:
— А когда?
— Когда построим Царство Небесное, — заверил я твердо.
— Это скоро? — спросил он. — К вечеру успеем?
— Стройте, — сказал я с блеском в глазах, — и ждите, ждите, ждите… Что там с Бальзой?
— В смысле, Бальзаком?
— Ах да, он же сэр Бальзак. Работает?
— Пашет, — заверил он. — Набрал команду таких же проходимцев, но горы сдвигают!.. Я слежу, таким не верю, подлый народ, но пока что ничего за ними не заметил. Наверное, воруют больно ловко или следы заметают умело. А, скорее, и то и другое.