Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Шрифт:
Он смотрел на меня без привычного превосходства небожителя над переползающим дорогу червяком. Глаза расширились, я впервые видел на его лице выражение откровенного изумления.
– Но вы… – проговорил он потрясенно, – откуда знаете?
Рука из воздуха нежно взяла из его пальцев чашу и пропала. Я даже не повел в ее сторону взглядом, мелочь какая, у меня полно слуг с руками и ногами, а не такие вот инвалиды.
– Как откуда? – ответил я с небрежностью. – Когда полетаешь на них, так что тошнит от одного вида, поневоле
– Вы… бывали на них?
– Я ж говорю!
– Где?
– На Юге, – ответил я скромно. – Я там с армией демонов разгромил дворец одного Великого Мага… в самом деле великого, дорогой Сьюманс!.. И его самого превратил в пыль. Да, там могучая магия, а не то, что здесь…
Он смотрел неотрывно в мои глаза, я чувствовал, как старается определить, насколько я вру, и к своему ужасу понимает, что говорю правду и только правду.
– Но… как?
– Была необходимость, – сказал я кратко. – Сейчас у меня необходимость обустроить Гандерсгейм.
Он вздохнул, в двух шагах сгустилось облачко, оттуда выкатилось роскошное кресло, я посмотрел со всей внимательностью, вдруг что-то особое, но, увы, всего лишь богато украшенное и с подушечками снизу и по бокам.
Сьюманс осторожно опустился на сиденье, веки прикрыли выпуклые глаза. Он откинулся на спинку, та с готовностью опустилась. Он полулежал почти минуту, наконец я услышал суховатый голос:
– Вам надо его еще завоевать.
– Вы в этом сомневаетесь? – спросил я.
Не открывая глаз, он покачал головой.
– Нет-нет. Особенно после того, что услышал.
– Спасибо, – сказал я. – Сейчас мне предстоит обустраивать Гандерсгейм. Потом вернусь в Сен-Мари, буду заниматься экономикой и повышением валового продукта. Еще у меня смутные планы насчет Юга… Словом, вы поняли, я не собираюсь мешать добираться до супербагеров, но и маги должны отныне забыть про земли Гандерсгейма.
Веки у него красные и набрякшие, в прошлый раз Сьюманс выглядел бодрее. У меня шевельнулось чувство вины, он мог получать подпитку напрямую из Укрытия Звездной Мощи.
Голос его прозвучал суховато:
– Юноша, вы говорите слишком уверенно. Слишком. Я старался не обращать на это внимание, но вообще-то вы перешли грань…
Я сказал быстро:
– Простите, что прерываю, но лучше, если не скажете то, что у вас крутится на языке. Вы же умный человек, должны понимать, что если я почему-то сменил тон с подхалимского на нынешний, то для этого есть основания.
Он насторожился.
– Объяснитесь.
– С удовольствием, – сказал я и ощутил, что в самом деле объясню с огромным удовольствием. – Вы не могли не ощутить, как та исполинская звездная мощь, что текла в ваши башни… исчезла.
Он побледнел, застыл, затем произнес неуверенно:
– Была большая гроза, могли быть какие-то помехи… Но странно, что это ощутили и вы.
– Ощутил, – ответил я со злорадным торжеством.
– Как?
– Неважно, –
Он ахнул.
– Ричард! Я боюсь даже подумать… Вы полагаете, что перебой в звездной мощи продлится… долго?
Лицо его стало желтым и совсем усталым, обе руки бессильно повисли по обе стороны кресла, но глаза неотрывно следили за моим лицом.
– Примите новую реальность, – сказал я почти с жалостью. – Если кому-то из магов что-то понадобится внизу, на грешной земле, пусть обращается ко мне. В самом деле обращайтесь, обещаю пойти навстречу. Думаю, это будет дешевле, чем затеять войну. Если вы знаете, что такое рыцарская честь, то понимаете, здесь либо – либо. Или погибну, или вычеркну из списка живых магов любого, вздумавшего вмешиваться в мои дела. Этого требует мое попранное достоинство. А сейчас расстановка сил весьма и зело изменилась. В то же время мир остался таким же… неласковым к проигравшим, вы сами знаете лучше меня.
Он медленно кивнул, лицо еще больше пожелтело, словно и такое усилие отняло силы. Мне показалось, глаза Сьюманса теряют обычный блеск, даже втягиваются в норы, как испуганные зверьки.
– Я не думаю, – прошептал он, – что это продлится долго… Звездная мощь вот-вот снова хлынет к нам…
– И все-таки, – посоветовал я, – разумнее вести себя так, словно она не вернется.
– Это будет ужасно, – проговорил он. – Это будет конец всему.
– У всех у вас есть запасы магии, – напомнил я. – И у всех есть какие-то навыки. Приспособитесь. Хотя прежней роскоши уже не будет. Возможно, опуститесь на уровень деревенских колдунов.
Его лицо болезненно исказилось, а мешки под глазами заметно разбухли и потемнели.
– Вы говорите ужасные вещи… Я вам не верю.
– Искушение, – ответил я, – самый строгий экзаменатор нравственности. Ваши маги этот экзамен не выдержали.
– Но они так много открыли тайн Древних!
– Для себя или для людей?
– Да что люди могут понять…
– Кто двигается вперед в науках, – сказал я и сам ощутил, как это звучит высокопарно, – но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед. Хуже того, и других тащит!
Он сказал с напряжением в голосе:
– Боюсь, маги вас не послушают.
– Тогда я их просто убью, – сказал я и пояснил с достоинством: – Жизнь людей, кем бы они ни были, преданных только наслаждению без рассудка и без нравственности, вообще-то не имеет никакой цены. И ценности. Весьма нравственно будет их изъять, дабы породу не портили. Церковь – санитар человечества.
Он покачал головой, глаза его были серьезными и трагическими.
– Не могу поверить, что вы говорите серьезно.