Ричард Длинные Руки – граф
Шрифт:
Они посмеялись снова, волшебница сказала старому колдуну:
— Да, с ним не соскучишься. Уже жалею, что тебе отдала.
Он воскликнул патетически:
— Ах, леди Элинор! Но разве мы оба не ваши?
— Мои, — согласилась она величественно. — Ну, готово?
— Вот, — сказал он. — В лучшем виде.
Она ушла с чашей, я восторженно таращил глаза на повелительницу замка, она заметила, я понял, ей польстил и такой вроде бы пустяк, я же единственный из мужчин в замке, кто откровенно восхищается ею,
Под потолком снова послышался легкий треск. На этот раз я сразу вскинул голову, туча совсем крохотная, даже не туча, а темное облако, и молнии там еще не молнии, а крохотные электрические разряды, как если бы гладил кошку в темноте или расчесывал сухие и чистые волосы.
— Снова, — сказал я и указал глазами, ибо руки мои неустанно орудовали пестиком. — Вообще-то надо бы наладить сброс этих отходов…
Уэстефорд, что сел было за книгу, в великом раздражении поднял голову.
— Что?
— Чтоб вам не отвлекаться, — пояснил я. — Ведь время такого важного и мудрого человека, как вы, господин Уэстефорд, стоит очень дорого! А вам приходится всякий раз отвлекаться на какую-то хрень, уж простите за неколдовское выражение… А может, оно и есть колдовское, но я на него пока не имею права. Вам бы сделать так, что когда такое облачко накопится, чтобы включалось какое-то заклинание и сбрасывало его в помойку. Ну, в озеро, пусть его жрет Водяной Зверь, если он такой здоровый. Глядишь, в годзиллу вымахает.
Он смотрел нетерпеливо, отмахнулся, снова опустил взгляд в книгу, но вдруг вскинул голову и посмотрел на меня вспыхнувшими глазами.
— Вообще-то неплохо бы подыскать такое заклятие… ты прав. Я человек очень мудрый и занятый, а приходится отвлекаться. Чем я больше работаю, чем больше накапливается этих… как ты говоришь, отходов. Отходов при производстве чистой магии.
Я посмотрел наверх уже с опаской.
— Так подыщите! А то забудете почистить, а оно как рванет… Хорошо, если только мутантами нас сделает, хотя с двумя головами как-то некрасиво, но если потепление начнется…
Он спросил с еще большим нетерпением:
— Что за потепление?
— Не знаю, — ответил я честно, — сейчас все потепления боятся, вот и я боюсь. Я ведь как все люди!
— Дурак, — сказал он беззлобно. По щелчку его пальцев тучка исчезла, он снова уткнулся в книгу, наступила тишина, только мой пестик мерно громыхал, а раздавливаемая кора трещала, как молодой ледок. — Все люди дураки.
Перед обедом дверь распахнулась, в лабораторию заглянула Мадина, глаза огромные, как у куклы для неимущих, кровоподтека под глазом уже нет, сразу выпалила:
— Дик, срочно к хозяйке!.. Бегом!
— Слушаюсь, — ответил я и сунул пестик в руки старого колдуна. — Господин Уэстефорд, желание хозяйки — закон! Дотолчите кору сами. Процесс прерывать
Дверь за мной захлопнулась, я торопливо взбежал на этаж выше, промчался до дверей ее покоев, громко топая, да услышит мое рвение, распахнул дверь с таким энтузиазмом, что убил бы и слона, будь он прямо за дверью, поспешно поклонился.
Леди Элинор в длинном коричневом платье классического покроя, подол скользит по мраморным плитам, шея и плечи соблазнительно обнажены, но никакого декольте, тяжелая узорная ткань плотно прилегает к коже едва ли не от выемки между ключицами, зато опускается к плечам, рукава идут от середины бицепсов и до запястий. Правда, от локтей рукава становятся широкими и настолько прозрачными, что как будто их и нет вовсе.
На узком красном ремешке сбоку узорная пряжка, в свободно падающих на плечи темно-коричневых волосах небольшой лиловый цветок над левой бровью, вид у нее собранный, деловой, на мой поклон сказала властно:
— Дик, у меня к ужину будет гость. Сегодня за столом будешь прислуживать ты.
Я ахнул:
— Леди!.. Я же из тех, кто топор на собственную ногу роняет!.. Я всю посуду переколочу!.. Я споткнусь и упаду на ровном месте!
Она смотрела испытующе.
— В самом деле ты так уж неуклюж? С той оглоблей ты довольно ловко разбросал разбойников…
— То знакомо, — заверил я. — Мы в деревне часто так бьемся для забавы. Но посуда у нас деревянная, разве что котел чугунный, ничего не разобьется. У нас же и тарелки, и миски, и ложки — из дерева!.. Как я могу браться за вот это чудо, я даже не понимаю, из какого льда это сделано, почему не тает…
— Это стекло, — ответила она.
— Стекло? — переспросил я. — Куда стекло? На пол?
— Да не молоко стекло, — ответила она досадливо, — а… ладно, дам в помощь Раймона.
— Это я ему в помощь, — возразил я. — Помилуйте, леди Элинор!
Она поморщилась:
— Нет-нет, я хочу, чтобы именно ты… присутствовал. Дело в том, что сегодня прибудет с визитом граф Кассель. У нас с ним будет обед.
— Здесь? — переспросил я. — А не лучше сразу в спальне?
Она покачала головой, ничуть не рассердившись.
— До спальни, надеюсь, не дойдет. А если и дойдет, то после серьезного разговора. Граф Кассель не станет приезжать лишь для того, чтобы переспать со мной. Для этого у него хватает служанок и вообще женщин в его деревнях.
— А что он хочет?
Она взглянула на меня прямо.
— Это я и выясню. Но слуги с заходом солнца сюда не поднимаются, а я принуждать их не буду. Могла бы, но они от страха совсем голову теряют. Я не хочу, чтобы перед чужими глазами мои слуги выглядели…
Она запнулась, я договорил: