Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Первый замах я просто пропустил мимо, как второй и третий, а затем уже просто уворачивался и готовился к удару.
Он даже не пытался защититься, мой стальной клинок обрушился острием на плечо у шеи, лезвие должно уйти наискось до середины груди, этого всегда достаточно, чтобы закончить схватку…
Меч подпрыгнул, словно я ударил по наковальне. Я ощутил, что это в самом деле живая раскаленная наковальня, к тому же точно не из сыродутного железа.
Он поморщился, я увидел глубокую зарубку,
— Что за меч, — пробормотал он скрипуче, — меня же ранить нельзя… простым мечом…
Я отступил еще, сказал зло:
— Ранить? Скоро я твою голову попинаю…
Он коротко хохотнул.
— А чего кривишься?.. Пальчикам больно? Еще не то будет.
Я увернулся от лезвия его пылающего меча, лицо опалило жаром, крикнул зло:
— Но и тебе меня не одолеть!
— Почему?
— Я быстрее! И вообще могу убежать…
Он хохотнул громче.
— Ты?.. А как же гордость?.. К тому же могу гнаться за тобой всюду, меня ничто не остановит.
— Даже вьюга? — крикнул я.
Он прорычал:
— А ты попробуй!
— А вдруг?
— Ослепнешь, — сказал он победно, — в ней ты, а не я… Смирись и умри.
Я спросил резко:
— Хочешь меня запугать?
— Ты уже запуган, — отрезал он.
Глава 6
Я продолжал отступать, увертываясь от взмахов его меча, одного удара достаточно, чтобы сплющить меня, и доспех Нимврода не поможет, а мой меч то и дело высекает искры о его тело, но часто там оставались глубокие щелочки, откуда выплескивается расплавленный металл, но, к сожалению, слишком быстро застывает.
А он, злясь и проклиная меня, все не мог ударить поточнее, однако я чувствовал, что уже устал, в конце концов он меня достанет.
— Вот теперь, — прорычал он люто, — я тебя не сразу убью… а сперва позабавлюсь!
Тяжело дыша, я упер меч острием в пол и, едва удерживая в груди выпрыгивающее сердце, сосредоточился, представляя у себя на раскрытой ладони вещицу, украденную у горных эльфов.
Стальной гигант с ревом шагнул ко мне, я торопливо швырнул в него эту крохотную клетку размером с грецкий орех.
— Будь внутри!
Вокруг него вспыхнули призрачные линии, моментально отвердели. Я сам не поверил глазам, когда он ударился лбом, выронил меч и ухватился обеими руками за прутья.
Я отпрыгнул в испуге, но клетка даже не дрогнула. Он проревел в бешенстве:
— Это колдовство!
— А ты хотел на кулаках? — спросил я.
— Это чужое колдовство, — рыкнул он обвиняюще.
— Для дураков, — ответил я. — Мне вот известное… ну почти, я же воин, а не…
Он подергал прутья, сказал люто:
— Ты не сможешь держать меня здесь вечно!
— Правда? —
— Да!
Но в его голосе я не уловил уверенности и, воспрянув, сказал небрежно:
— Ничего, проверим. А клетку с тобой велю закопать поглубже в землю. Хоть ты и бессмертный, но просидишь там в темноте до скончания мира.
Он сказал с беспокойством:
— Это нечестно!
— А ты со мной дрался честно?
— Да, — ответил он уверенно. — Вообще никакой магии!.. Хотя она у меня есть. Правда, на тебя почему-то не действует…
Он продолжал трясти прутья решетки, меч его лежит у ног, я торопливо поднял свой и торопливо упер дрожащей рукой острием ему в горло. Он дышит так же часто и хрипло, у него еще и сипит с завыванием, словно часть бури, что за стенами дворца, переселилась ему в грудь, но не двигается, глаза следят за выражением моего лица.
— Ну, — сказал я, — что теперь?
Он проскрипел, словно две стальные плиты сдвинулись одна на другой:
— Я даже не берусь гадать… кто ты…
— Я тот, — сообщил я, — кто поверг тебя, такого хвастливого.
Он сказал сипло:
— Да. Я признаю тебя сильнейшим.
— Ты сказал, — напомнил я, — подчинишься сильнейшему?
Он сказал тяжело и неохотно:
— Если примешь мою клятву верности… я всегда буду с тобой. Или буду являться на твой зов, стоит тебе только назвать мое имя. И служить тебе. Мы всегда служим тому, кто сильнее нас.
— Правильный принцип, — похвалил я. — В мире должны быть порядок и субординация. Итак?
— Клетка давит, — сказал он. — Я не могу преклонить колено.
— Я не гордый, — сообщил я. — Можешь произнести стоя. Только с чувством и выражением.
Он дернулся, посмотрел на меня дикими глазами. Я тоже вздрогнул, широкое лицо, покрытое окалиной горячего металла, вроде бы уменьшается в размерах, огненные провалы глаз стали точно мельче, как и пылающий рот.
Но клетка все так же плотно сжимает его тело, заставляя уменьшаться, уменьшаться…
Он вскрикнул:
— Ты что делаешь?
— Да так, — ответил я, стараясь не показать, что для меня это тоже новинка. — Не заказывать же телегу… или сани. А когда станешь совсем карманным, вот в кармане и понесу.
— Ты не должен так поступать со мной, — вскрикнул он.
— Почему?
— Ты же демон, — сказал он обвиняюще.
— Ну да, — пробормотал я, — двуногая птица-демон без перьев… И что?
— Нас так мало осталось!
— Но ты же бессмертный?
— Пока не убьют, — ответил он уже совсем тонким голосом. — От старости не умру, а убить меня… можно.
Клетка уменьшается в размерах, уменьшая и его, вот уже ниже меня ростом, вот уже мне по грудь…
— Останови, — сказал он отчаянно.