Ричард Длинные Руки – гроссфюрст

Орловский Гай Юлий

— Что? — спросил я, жарко дыша.

— Надо ли было убивать их всех? — спросил он. — С вашей мощью и силой можно было бы отделаться сломанными носами, выбитыми зубами, переломом руки, а то и вовсе парой кровоподтеков… Вы не слишком… жестоки?

— Слишком, — прорычал я. — Наверное, слишком. Раньше таким не был. Зверею, сэр Клифтон, признаю.

— Очень быстро, — сказал он с укором.

— Не просто быстро, — уточнил я нехотя, — а как-то сразу. Наверное, много Тьмы тут впиталось в землю и стены. Даже воздух

пропитан Тьмой.

Он кивнул.

— Да, это точно. Но все-таки другие так не звереют… Есть, правда, всякие, но не все же…

Я сказал хмуро:

— Или вся эта мразь слишком уж осточертела?.. Думаю, если уничтожать именно ее, а не истреблять хороших людей в дурацких войнах, мир станет лучше. Вы не подумывали просить Ватикан, чтобы оттуда прислали опытных священников? И еще нужно заложить побольше монастырей, освободить их от налогов, чтобы там развивалось народное хозяйство…

Он грустно улыбнулся и посмотрел вслед воинам, что бегут вверх по лестницам, сверху уже несутся крики, звон оружия, пронзительный женский визг, яростные голоса и лязг металла.

— Да-да, — проговорил он с едва заметной ноткой сарказма, — нам как раз сейчас думать о развитии монастырей…

— Простите, сэр Клифтон, — сказал я с раскаянием, — но я заранее принял меры, чтобы это вот быстро вернулось в берега.

— Какие? — полюбопытствовал он.

— Встречный пал, — объяснил я.

Лорды, прибывшие со мной, расставили вооруженных людей по всему замку и вокруг, выставили доверенную стражу, которой велели никого не пропускать без моего или графа Буркгарта позволения.

Кроме того, охрана с высоких башен осматривает окрестности, на стенах я велел удвоить часовых, особенно бдительно охраняются ворота и перекидной мост, ров с водой достаточно глубок и широк, никто не рискнет пересекать ни вброд, ни вплавь, с этой стороны нет берега, сразу отвесная каменная стена замка, по которой не всякая ящерица рискнет подняться.

Прибывшие со мной лорды поспешно разослали гонцов к своей родне, призывая явиться немедленно, это и шанс продвинуться, застолбить за собой освободившиеся места при дворе, и нам самим необходима поддержка местных лордов, на армию полагаться нельзя, завтра она разойдется по домам…

К барону Бальдфасту Бредли я чувствовал особое доверие, потому поручил охрану моих покоев и моей особы, то есть он еще назначен и временно исполняющим обязанности сенешаля и моего личного секретаря.

Он лично перетасовал охрану, кого-то заменил, кого-то переставил, а сам выбрал себе место за дверью моего кабинета и первым весьма подозрительно встречал каждого, желающего пообщаться со мной.

Я торопливо перебирал бумаги Фальстронга, много весьма любопытного, кое-что сразу сунул в сумку, разберусь потом, что-то надо принять к сведению сразу же…

В дверь просунул голову сэр Клифтон.

— Ваша светлость, — проговорил

он со всей почтительностью, я же сижу в кресле самого Фальстронга, — к вам Варвик Эрлихсгаузен, князь Стоунбернский, властелин Реверенда и Амберконта!

Я поинтересовался:

— Это тот, с которым мы скрестили клинки в прошлый мой визит?

— Не совсем, ваша светлость.

— А как совсем?

— То был его сын.

Я сказал злорадно:

— Очень хорошо… Приятно, что у него сын — такой допотопный свинтус грандиозус…

— Вам виднее, ваша светлость.

Я посмотрел на него волком.

— В чем дело? Разве не он предоставил свои площади в городе для расквартирования отрядов принца?..

Он покачал головой.

— Напротив, ваша светлость.

— Это как?

— Он не позволил там расквартироваться, заявив, что он верен даже погибшему королю. И будет добиваться расследования…

Я в удивлении покрутил головой.

— Гм, у него еще и принципы. И почему пришел, как думаешь?

Он продолжал смотреть на меня бесстрастно, подчеркивая, что он только удобная и необходимая мебель, а решения принимаю только я.

— Его сын, ваша светлость… Сдуру примкнул к мятежникам.

Я подумал, кивнул.

— Ладно, зови этого гада.

Я не успел договорить, как в кабинет по-хозяйски вошел высокий и очень немолодой лорд, я подсознательно ожидал что-то моложе и живее, лицо просто пергаментное, глубокие морщины испещрили не только щеки, но даже лоб и подбородок, тяжелые мешки под глазами в три яруса, крючковатый нос, что говорит об очень преклонном возрасте, однако сухощавая фигура не потеряла осанку, и этот князь, видимо, не дожидался разрешения войти, а шел следом за Клифтоном, который его немного опередил…

Он остановился и рассматривал меня критически и с неодобрением. Я поднялся, чувствуя раздражение, не люблю, когда инициативу пытаются взять в свои руки, обогнул стол и чуть-чуть склонил голову, все-таки теперь вижу, что этот князь Стоунбернский втрое, если не вчетверо старше меня.

— Сэр Варвик, — произнес я вопросительно.

Он рассматривал меня с бесцеремонностью хозяина, которому привели нового раба.

— Уважаю рыцарей, — заявил он холодно, — не люблю паладинов.

Я ответил холодно:

— Сочувствую, ваше высочество.

Он сказал так же враждебно:

— Но вы где-то очень здорово хитрите, сэр Ричард. Только вот где, не пойму пока…

— Почему, — поинтересовался я, — обязательно хитрю?

Он фыркнул.

— Скажите, что нет!.. Я что-то не припоминаю за всю свою совсем не короткую жизнь, чтобы паладины хоть когда-либо становились даже владельцами крупного поместья. Да что там крупного, мелкопоместных нет. И не было.

— Паладины могут только странствовать? — уточнил я. — И выполнять за других их грязную работу?