Ричард Длинные Руки — император
Шрифт:
— Что еще?
— Бьют быстро, — сказал он. — Не уследишь. Я один в отряде, кто видит в ночи, так вот как ни всматривался… Ваше величество, это колдовство?
— Скоро выясним, — ответил я. — Сэр Норберт…
Норберт ответил быстро:
— Уже присмотрел. Вы расположитесь вон там на гребне, а мы ударим из-за этого поворота.
— Хорошо, — согласился я. — Только вы тоже расположитесь со мной. И с графом Гуммельсбергом.
Норберт поморщился.
— Там я нужнее.
— В разведке? —
— Ваше величество?
— Самое главное, — сказал я жестко, — прикажите уходить сразу же, как только увидим возможности этих тварей.
Он переспросил:
— Отступить?
— Если те твари начнут побеждать, — пояснил я, — разведчики должны развернуть коней и гнать во весь опор прочь. Эти твари не станут преследовать.
Он спросил с сомнением:
— Разве?
— Иначе живой товар разбежится! — пояснил я.
Он коротко поклонился.
— Простите, ваше величество, не подумал. Так и сделаем.
Глава 7
Ночь безлунная, жаль, хорошо хоть небо не затянуто тучами. Звезды дают некий призрачный свет, глаза за пару часов притерпелись полностью, уже не только я вижу, что далеко со стороны города показалась темная масса бегущих трусцой людей.
Норберт и Альбрехт сперва услышали их хриплое дыхание, то и дело поглядывают на меня, стараясь понять по моему лицу, что я вижу.
У меня сжалось сердце, в бегущей толпе человек пятьсот, разведчик сказал точно, а из охраны… несколько мелькающих фигур по сторонам.
Я всматривался, стараясь понять, что же такое в них неправильное, почему как ножом по стеклу, плечи сами передергиваются, странное омерзение вздыбливает редкую шерсть на спине и руках.
— Всего шестеро, — подтвердил я. — И собрали несколько сотен?
Норберт с облегчением вздохнул.
— Моих там тридцать человек, — буркнул он. — Ладно, посмотрим.
Теперь уже и они с Альбрехтом всматриваются нацеленно, глаза притерпелись к слабому свету звезд, оба напряжены, я сам ощутил, что ладонь моей руки тоже опустилась на рукоять меча.
Норберт сказал за спиной до жути трезвым голосом:
— Нет, ваше величество. Сэр Альбрехт, вас это касается тоже.
— Мы не можем так все оставить, — прошептал с достоинством Альбрехт, но достаточно неуверенным голосом.
— Можем, — возразил я со вздохом. — Мы уже полководцы, а не ратники. Меч в ножны, сэр Альбрехт!
Норберт произнес сурово:
— Сейчас их встретят мои ребята. А мы посмотрим.
Я смолчал, тоскливое чувство близкого поражения подступило к горлу, как тошнота.
— Пусть отступают, — повторил я. — Нам сейчас не
— Я им уже сказал, — заверил он. — И повторил несколько раз.
Темная масса бегущих приближается с надсадным хрипом и стонами. Пленники не просто шатаются, их от изнеможения бросает из стороны в сторону, бегут уже едва-едва, лица блестят от пота, хотя ночь достаточно холодная.
Конница вылетела из-за леса стремительно, как низко летящие над землей стрижи. Ярко и нехорошо блеснули в слабом свете звезд острые клинки.
Передний всадник прокричал что-то лихое, остальные слегка раздвинулись, чтобы всем было место в схватке.
Я охнул, а рядом люто выругался Альбрехт. Существа с Маркуса, ни на мгновение не колеблясь, сдвинулись с мест и, я не поверил своим глазам, с невероятной скоростью оказались между толпой пленников и скачущими на них конниками Норберта.
Дыхание мое застыло в груди. Переместились твари… слишком быстро. Будь я порастяпистее, сказал бы, что перенеслись, но, конечно, успел заметить, как сдвинулись с мест и за то время, что всадники преодолели два-три ярда, эти прошли десять и остановились, готовые к схватке.
Я прокричал:
— Назад!.. Довольно!
Норберт даже не посмотрел на меня, лицо бледное, дыхание идет со свистом, кулаки сжаты, смотрит неотрывно, мысленно уже там с ними скачет впереди отряда, заносит над головой меч для удара.
Пришельцы не двигались, застывшие, как статуи, пока всадники не налетели всей массой. Я уже чувствовал, что произойдет, и, боюсь, это понял и доблестный сэр Норберт.
Затем эти твари словно исчезли, превратившись в некий смазанный вихрь движений. Но зато я хорошо видел всадников, что вылетали из седел, словно выброшенные неведомой силой, видел встающих на дыбы коней, донеслось испуганное ржание, только лязга мечей так и не услышал.
Норберт прошептал в отчаянии:
— Да что же это…
Я ответил так же тихо:
— Я же велел уходить… Эти твари не пустятся в погоню!
Он сказал яростным шепотом:
— Они бы не выполнили приказ.
Я смолчал в бессилии. Разведчики, может быть, и выполнили бы, у Норберта дисциплина строгая, хотя никто не хочет отступать без боя, это полная потеря чести, но с этими существами, как уже вижу, нельзя подраться и отступить.
Все всадники до единого были выброшены из седел и убиты самым зверским образом. У кого-то оторвали руки, кому-то размозжили голову, многих просто убили страшными ударами о землю, так что ломались не только все кости, но и тело лопалось, как бурдюк с красным вином.