Ричард Длинные Руки – князь

Орловский Гай Юлий

Поколебался, вот бы сейчас к герцогу, обнялись бы и поговорили, все-таки отец и сын, однако, как политику, мне лучше не выказывать столь явные знаки внимания.

Да, пусть все думают, что между нами идет соперничество за королевский трон. В этом случае Готфрид получит больше голосов и поддержки от сен-маринских лордов.

Ночь еще длится, крылья пока не ноют, я поднялся выше и, пользуясь тем, что над морем небо чистое, окинул взглядом береговую линию и водную гладь. С такой высоты она выглядит в самом деле вполне

мирной и ровной, как у небольшого озера.

Я вздрогнул, далеко в море показались огоньки, отчетливо видно, что двигаются, хотя даже если бы это был мчавшийся под всеми парусами корабль, с такого расстояния он казался бы стоящим на месте.

Высоко в небе над тем местом появилось лиловое пятно с четко очерченными краями. Другое, более светлое, пятнышко оторвалось от поверхности воды и пошло вверх, не слишком быстро, так что у меня никаких определенных ассоциаций не возникло, но и не замедленно, как если бы поднималась некая огромная светящаяся птица.

Я наблюдал неотрывно, пока светлое пятнышко не слилось с лиловым. Я ожидал хотя бы яркой вспышки, что-то должно произойти, однако слившееся пятно потемнело и растворилось в черноте неба.

Крылья держат легко, я прекрасно понимаю сейчас тех, кто нежится на мягко колыхающемся на волнах надувном матрасе. Для меня сейчас воздух настолько плотный, что нужно сложить крылья и повернуться клювом вниз, чтобы пойти к водной поверхности камнем.

На востоке небо начало светлеть, а потом порозовело. И хотя это вижу пока только я, а внизу в лагере еще ночь, я развернулся и медленно пошел обратно.

Граф Ришар мне всегда нравился, уже немолодой, очень немолодой, волосы белые, как снег, однако падают на плечи и спину такими густыми волнами, что и молодые позавидуют.

Всегда строг с виду, прям и аристократичен, высок, а из-за того, что даже за столом не сутулится, обычно выделяется ростом среди других рыцарей.

Лицо мужественно красивое, но в шрамах, некоторые продавили плоть до кости, и странно, что даже женщины, которым шрамы кажутся уродством, влюбляются в него и кокетничают напропалую.

Еще я не забывал, что граф Ришар де Бюэй — герой битвы при Олбени, Гастирксе, Черной Речке, Проливе и всех войн Армландии и Фоссано с соседями, что для меня как бы нечто отвлеченное, но я видел, с каким почтением другие произносили эти названия, что значит — битвы были неслабыми.

Мне давно уже надо было подсуетиться насчет герцогского титула, но как, если я сам был всего лишь графом, пусть и гроссграфом, а род де Бюэй является ветвью знатного и древнего семейства Мидхира, а те ведут родословную от самого легендарного Андрокоса, отыскавшего Кристаллы и выковавшего Меч Силы.

Так что я, жалуя ему титул герцога, поднимаю его не на такую уж и высоту, чтобы Ришар расчувствовался и расплакался. Сейчас, кроме войны в Гандерсгейме, его занимают разве что породистые кони…

Я

восхитился собой, когда сумел неслышно приземлиться, перетек в человеческое тело и, выйдя из личины незримника, пошел в сторону центра, где высится шатер графа Ришара.

Голову я опустил, рассматривая свои сапоги, пару раз даже нагнулся, смахивая несуществующую грязь, это когда мне попадались навстречу, а так лавировал между шатрами и палатками, избегая проходить со стороны входа, где иногда стоит часовой, и так прошел почти до самого шатра главнокомандующего.

Дальше удалось бы вряд ли, но, к счастью, граф сам вышел из шатра. Деловито отдает последние наставления молодому военачальнику, тот кивает и все пытается бежать выполнять, но Ришар придерживал и объяснял, что сделать нужно не только быстро, но и хорошо.

Наконец отпустил, тот умчался, и тут Ришар увидел меня, вздрогнул всем телом, глаза расширились, он ухватился за сердце.

— Господи!

— Я здесь, — ответил я бодро, — здравствуйте, граф.

Он все еще с вытаращенными глазами качал головой.

— Ваша светлость…

— Я тоже рад вас видеть. — откликнулся я любезно.

На его строгом лице наконец-то начала проступать радость, хотя неудовольствия, понятно, оставалось больше.

— Сэр Ричард! — воскликнул он с укором. — Ну разве можно так? У меня сердце могло выскочить.

— Мы с вами старые кони, — заверил я, хотя Ришар старше меня вдвое, если не больше, но комплимент должен ему польстить, — нас ничем не испугать… Но я творю богоугодные дела, и Господь дарует своим верным паладинам способность не только залечивать раны…

Он пробормотал:

— А, ну понял, понял…

И хотя я видел, что ничегошеньки он не понял, я сказал с подъемом:

— Ну вот и прекрасно!.. Конечно же, я пользуюсь теми возможностями, что дает святая церковь особо отличившимся паладинам. А теперь, дорогой друг, пойдемте в шатер, мне есть что рассказать… как есть что и спросить.

Надеюсь, это прозвучало не слишком угрожающе, а так, выказывая мое высокое неудовольствие. Все-таки я проделал за это время массу работы, хотя дураки увидят только Изаэль в моей постели, Вирландину, и вообще некоторые ничего другого не видят, потому что это только и выискивают, а потом же громогласно обвиняют по принципу «Держи вора!».

Как водится, первым делом на стол выставили кувшин и две серебряные чаши дивной работы, каждая стоит целое состояние, но граф Ришар может позволить себе красивую жизнь и в военном лагере.

Пока, слуга наполнял чаши вином, я помалкивал, но как только он удалился, сказал негромко:

— Скоро прибудет герцог Ульрих. Он полон почтения к вам, граф. Примите и вы его со всем уважением.

Граф приподнял брови, но я молчал, ожидая его реакции, и он проговорил вынужденно:

— Герцог? Прибудет?