Ричард Длинные Руки – коннетабль
Шрифт:
– Неплохо, – согласился я. – Для начала, конечно.
Она расхохоталась:
– Ты такой дурак, что даже не понимаешь! Сюда стремились попасть все искатели сокровищ!
– Я не искатель, – ответил я, – потому мне тут как-то зевотно. В смысле, тутанхомонно и нефертитьно. Я бы из-за своей нормальной ориентации пошел дальше… А как ты?
Глава 9
Она поднялась с колен, глаза ее не отрывали от меня взгляда, я не мог уловить его выражения,
– Эх… не понимаешь…
– Не понимаю, – согласился я. – Пойдем?
Она сделала шаг, снова упала на колени и торопливо разгребла песок. Проступила блестящая металлическая деталь. Джильдина вскрикнула от восторга, руки ее заработали, как лопасти бешено работающего землеройного устройства.
Сейчас она была похожа на огромного пса, что выкапывает давно зарытую кость. Деталь увеличивалась в размерах, Джильдина продолжала рыть, я сказал благожелательно:
– Госпожа Джильдина, позволь дураку слово вякнуть… То, что ты так красиво выгребаешь, словно пэдигри накушалась, может быть крестом на крыше колокольни… Очень высокой. Или это крючок, к которому на самой высокой башне замка цепляют флаг…
Она прекратила рыть и посмотрела на меня с тревожным непониманием в глазах. Я кивнул на верх отвесной горы. Там по отполированной поверхности, как по верху исполинского фужера, скользят раскаленные тучи. Хорошо видны застывшие каменные потеки, из-за чего кольцо гор вершинами сблизилось. Мы как будто на дне затухшего вулкана, где потеки сползали почти на треть отвесных стен, застывали, на них наползали еще и тоже застывали, так что здесь простор, а наверху как будто узкое горлышко бутылки.
Теперь установилось равновесие, тучи давно расплавили и сгладили вершины этих гор, а сами бывшие вершины, превращенные в песок, заполнили здесь все даже страшусь сказать на какую глубину. Так что шварценеггерше еще долго рыться руками, даже если употребляет корм для самых сильных собак.
Судя по ее лицу, она наконец-то поверила, что Бог дуракам благоволит. Если горы здесь были действительно огромными, то песком могло засыпать почти доверху, нам еще повезло.
– Иногда и дураки говорят истину, – произнесла она с отчаянием. Брошенный на меня взгляд говорил, что лучше бы убила меня на месте. – Только сами не знают, когда.
– Устами дурака глаголит Бог, – ответил я внушительно. – Мы, дураки, угодны Господу. Нами будет заполнен рай, а умники будут гореть в аду. Чтоб не умничали. Пойдем дальше?
Она огрызнулась:
– Куда? Уже пришли.
Я огляделся.
– Гм, в лабиринте у нас была хотя бы цель. А сейчас?
– Дурак, – ответила она беззлобно, – мы дошли! Даже ты здесь, что удивительно… Все еще живой.
– Только наполовину, – уточнил я.
– А что с тобой?
– Ноги отваливаются, – признался я.
Не слушая моего вяканья, она пошла по красному песку, утопая в нем по колено. Иногда нагибалась и запускала обе ладони в песок по локти, рылась, иногда вытаскивала
Несколько раз тянула нечто из песка, краснела от натуги, но там не поддавалось, да и непросто, наверное, вытащить даже строительный кран, уцепившись за верхушку, а здесь может оказаться что-то и покрупнее.
Я медленно брел, увязая в песке, по прямой, держа взглядом комплекс скал на той стороне этой исполинской арены. Ловушек здесь не положено по дефолту, а те, что могли быть, погребены под стометровым, это в лучшем случае, слоем песка.
Джильдина продолжала выкапывать всякое, я наконец рассмотрел, что это не артефакты, откуда бы так высоко, но все же некие кристаллы, полученные то ли в результате пережигания облаками камня на высоте, то ли уже здесь наросли при спекании.
Я бродил вдоль стен, щупал, рассматривал, наконец остановился перед небольшой аркой в темноту. Песок засыпал ее так, что протиснуться можно только на четвереньках, если не ползком. Я так и сделал, дальше тоже горячий песок, но все меньше и меньше, я сползал в глубину расщелины, она делала зигзаги, задерживая тем самым песок, наконец свод поднялся, и я встал на ноги.
Туннель красиво оформлен, на стенах рисунок, я присмотрелся и понял, что вижу только головы, песок все же пробрался и присыпал остальное.
За спиной раздался далекий крик:
– Эй, ты где?..
Я подумал, как объяснить, где я, а Джильдина прокричала снова:
– Рич, ты там?
Ого, мелькнула мысль, уже Рич, а то дурак и дурак, такой прогресс надо отметить, я прокричал:
– Я здесь, краса ненаглядная!..
– Где?
– В норе, съехал по песчаной горке. Давай, прокатись. Это весело!
После паузы донесся крик:
– Там что-нибудь есть?
– Здесь туннель, – крикнул я в ответ, – над которым поработали! А дальше песка нет. Понимаешь?
– Сейчас иду, – донеслось быстро, – стой на месте!
– Да я ничего не возьму, – сказал я громко, – все твое. Все твое, золотце.
Шарик света подрагивал под каменным сводом, в бледном свете я увидел, как Джильдина катится на струе песка, словно на ледяной горке. Молодец, не тратит время. Раз я здесь жив, значит – опасности нет.
Вскочив на ноги, сказала резко:
– Иди сзади!
– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил я и добавил смиренно: – Моя госпожа.
Не уловив сарказма, она пошла вперед. Ноги все еще проваливаются в песок, но свод с каждым шагом поднимается все выше, а мы все еще идем вниз. Я посмотрел на Джильдину и понял, что тоже прикидывает толщину песчаного покрова в кольце гор, где похоронены несметные сокровища.
Песчаная горка наконец закончилась, подошвы уперлись в пол, я ощутил, какое же это наслаждение – стоять на ровном и твердом. Джильдина хищно оглядывалась, в обеих руках длинные ножи. Я тоже чувствовал опасность, но не видел, откуда грозит.