Ричард Длинные Руки – коннетабль
Шрифт:
Джильдина, не слушая, сделала пару шагов вперед, двери разъехались в стороны, страж начал выдвигаться вперед. На этот раз я внимательнее следил за его движениями, правая нога у железного истукана сгибается хуже левой, хотя я готов голову заложить, что никакими примитивными сервомеханизмами и не пахнет. Он весь цельнометаллический, из одного слитка, и двигается, как металлическая глыба тонн так в тридцать, но в момент движения металл на мгновения переходит в жидкое состояние, как ртуть, сохраняя форму.
Страж остановился, когда Джильдина
– Первым ты.
– Хорошо, – согласился я, – ты права, в зале куда опаснее, чем остаться с ним наедине…
– Нет, – прервала она резко, когда я изготовился к быстрому спурту, – ты стой здесь, а я побегу!.. Если бросится за мной, беги следом. В зале должно быть шире, там обойдешь по дуге. Думаю, далеко не пойдет, его задача – охранять двери…
– Все сделаю, – сказал я. – Умная ты, Джильдина! Ой, какая умная, с ума сойти…
Глава 10
Джильдина ринулась в тот же миг, хотя нормальная женщина осталась бы дослушать лесть. Хотя какая лесть, не ноги же расхваливаю. Назвать женщину умной – это как бы намекнуть на кривые ноги или отсутствие сисек. Я поспешно сделал шажок, страж тут же перенес внимание на меня, я начал обходить по дуге, страж отступил и встал в воротах. Я ощутил уже не беспокойство, а страх. Такому монстру стоит задеть только один раз, от меня останется мокрая шкурка.
Он смотрел неотрывно, я снова приблизился, страж пошел на меня, я часто задышал, ускоряя метаболизм, прыгнул в сторону, воздух над головой прорезала жуткая железная клешня. Я упал, подхватился и бегом ринулся вслед за Джильдиной.
Пол вздрагивал от тяжелого грохота стража, затем утихло. Джильдина уже в середине пещеры, задрала голову и осматривается с видом девочки, попавшей в магазин кукол, который ей подарили весь и целиком. Высокий, как настоящее небо, свод излучает ровный рассеянный свет. Стены от пола и до потолка выложены металлическими плитами.
Я ощутил себя под исполинским колпаком из нержавеющей стали. Кто-то приготовил пещеру для непростой работы или очень даже непростых опытов.
– Пойдем отсюда, – сказал я.
Она оглянулась с удивлением и неудовольствием.
– Что случилось?
– Не знаю, – ответил я, – но у меня чувство…
Она не стала дослушивать, метнулась через зал, на той стороне арка с распахнутой дверью. Я ринулся следом, а в зале коротко вспыхнул и погас розовый свет, со свода упал луч, высветив место, где мы только что стояли.
Джильдина зыркнула с тревогой, везде видит опасность, хотя я, избалованный безопасностью моей срединной Утопии, решил бы, что некто просто решил к нам лучше присмотреться.
– Что это? – спросила она.
– На свете много усего, Горацио, – ответил я, – сусань дальше… Пусть лошадь, у нее голова большая… Лошадь – это такая
Она нахмурилась, глаза зло блеснули, но, судя по выражению лица, допрос с применением пыток оставила на потом. За пещерой-залом открылась вырубленная в толще горы большая комната с ровными стенами, потолком и полом, чуть ли не расчерченным на аккуратные плиты. На стенах грубо обозначены каббалистические знаки, даже чересчур грубо, чувствуется нарочитый изыск, под дальней стеной длинный стол, в креслах два скелета склонились над столешницей в позах королей во время сложных переговоров.
Она начала по широкой дуге обходить стол, а я подошел напрямик. Скелеты уперлись локтями, образуя тем самым удобный упорный треугольник, ничего магического, сидят себе и сидят…
– Отойди, – сказала вдруг Джильдина.
– Как скажешь, – ответил я послушно. – Как я тебя слушаюсь, с ума сойти! Ты это ценишь?
Но скелеты уже задвигались, повернули ко мне головы. В пустых глазницах загорелся адский огонь, я отступил еще, однако оба все равно начали подниматься из кресел.
– К выходу, – велела Джильдина. – Обратно!
Она быстро вязала пальцами в воздухе причудливый узор. Дважды из ее ладоней вылетали искры и жалили скелетов, но те обращали не больше внимания, чем если бы их кости пытались укусить пчелы.
Я отступил еще на шаг, ноги ноют, озлился, ударил одного в пылающие горящими углями глазницы. Череп слетел легко, словно лежал сверху на костях. Я пнул второй скелет ногой. Кости обоих игроков с сухим треском рассыпались по всему полу, а череп ударился о плиты и разлетелся на множество осколков.
– Одна голова хорошо, – сказал я бодро, – но без нее смешнее.
Джильдина неверяще смотрела на подкатившийся к ее ногам череп первого скелета. Я спросил буднично:
– Надеюсь, они тебе не очень нужны?.. Или хотела досмотреть партию?
Она смерила меня взглядом, будто увидела впервые.
– Нет, – ответила замедленно, – вот уж не думала…
– О чем?
– Что новичкам в самом деле везет, да еще до такой степени.
Я пожал плечами:
– Бог хранит дураков и детей, не знала? Это сущая правда. Я знаю, проверял на себе. Но завидовать нехорошо!
– Да уж, – пробормотала она. Кости под подошвами ее сапог захрустели. – Жаль, у меня такого везенья не будет. И ты не испугался?
Я сказал гордо:
– Скелетов? Не смеши.
– Ты бы знал, кто это, – ответила она сухо.
– И что?
– Штаны бы неделю сушил.
– Я же дурак, – напомнил я. – А дураки бесстрашны.
– Тогда и мне повезло с таким… – сказала она, не договорив последнее слово. – Ладно, пошли.
Мы прошли снова мимо шахматного столика, я остановился было посмотреть позицию, теперь с моей памятью я крутой игрок, надо бы как-нибудь, но Джильдина зло зашипела издали, я поспешил к ней, улыбаясь и кланяясь, улыбаясь и кланяясь.