Ричард Длинные Руки – конунг
Шрифт:
Торкилстон покосился на пирата. Ах да, он еще и граф, вздохнул и пошел ощупывать стену.
Он продвинулся почти до угла, как под его ногами зашаталась плита. Он замахал руками, стараясь удержать равновесие.
Я закричал бешено:
– Прыгай!
Он открыл рот для вопроса, но плита рухнула в черноту, я прыгнул вперед и в падении успел перехватить его за руку. Потная кисть выскальзывает, как скользкая рыба, тело в стальных доспехах тянет в бездну, плита исчезла, и даже не стукнуло, не грюкнуло, не плеснуло. Плита
Ордоньес упал плашмя рядом с краем, его пальцы как крюком ухватили сэра Торкилстона за воротник. Глаза полезли на лоб, на гладком полу зацепиться не удавалось, его тело медленно сползало к краю, он безуспешно пытался зацепиться сапогами хоть за что-то.
– Ты… – прохрипел он, – чего так нажрался…
– Я человек с весом, – ответил с натугой Торкилстон. – Вам меня не поднять, сэр Ричард, и вы, благородный… гм… граф. Оставьте…
– Нет уж… – ответил я. – Верность сюзерену работает в обе стороны…
Но зацепиться не удавалось, а тяжесть тащит с такой силой, что сползание ускоряется. У меня мелькнула безумная мысль попытаться превратиться в птеродактиля, и хотя тяжелого рыцаря не подниму, то хотя бы смягчу наше падение…
– Господи, сэр Ричард!
Ордоньес внезапно исчез из поля зрения, мое сползание ускорилось, затем сильные руки уцепились в мои ноги, потащили, а когда из пропасти показались мои плечи, ухватили за них, а минуту спустя цапнули за руку сэра Торкилстона.
Вскоре все трое сидели над пропастью, тяжело дыша и стараясь не смотреть в бездну.
– Вообще-то, – сказал я, – нам как раз туда и спускаться. Теперь сэр Торкилстон обидится, что помешали его быстрому спуску.
– Очень быстрому, – согласился Торкилстон и зябко передернул плечами. – До сих пор трясет.
– И легкому, – добавил Ордоньес. – Как сокол-сапсан, что на лету уток бьет… Нам в самом деле туда?
– Другого пути нет, – ответил я. – Разве что назад.
Торкилстон, бледный и все еще вздрагивающий, старался не смотреть в сторону провала, Ордоньес же лег на живот и долго всматривался через край. Я направил туда шарик света и велел опускаться как можно ниже.
Видно было, как быстро тает отсвет на стенке, Оддоньес воскликнул довольно:
– Там не совсем пропасть! Можно сказать, что это как бы желоб. И не такой уж и крутой.
– Спускаемся, – сказал я.
– Как? – спросил он. – Просто попрыгаем?
– Свяжем пояса, – решил я. – Если там в самом деле не так уж и глубоко по вертикали.
Несмотря на протесты Торкилстона, решили все-таки спускаться, но пояса не выдержали, узел развязался, и мы заскользили вниз, безуспешно хватаясь за стены.
Нас вынесло в просторную пещеру, Торкилстон с проклятиями шлепнулся, как лягушка, и остался распростертым. Еще не веря, что все кончилось, а он еще почему-то жив, Ордоньес начал похохатывать, смешно ему, видите ли, я быстро
Снова тупик, перед нами стена, множество грубо на века вырезанных значков, даже на тысячелетия, что там века. Я быстро просмотрел их все, на всякий случай пробормотал:
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа!
Торкилстон и Ордоньес смотрели на меня во все глаза, стена остается немой, Ордоньес сказал с ехидцей:
– На той стороне, вероятно, туговаты на ухо.
Торкилстон возразил:
– Сэр Ричард произнес святые слова скороговоркой, будто стыдится этих высоких слов! А надо с должным почтением.
Ордоньес удивился:
– Господу так уж важны оттенки нашего голоса?
Торкилстон указал на меня.
– Спросите у его светлости.
Ордоньес повернулся ко мне, я отмахнулся.
– Господь вообще нас не слушает, если уж честно. Все молитвы для нас самих… а еще друг для друга. И произносить должны с почтением не потому, что это важно для Господа, а потому что важно для строителей храма, в который входим.
Ордоньес вздохнул.
– Вы всегда хорошо объясняете, святой отец… простите, ваша светлость. А не мог бы сэр Торкилстон произнести эти слова должным образом? Он такой серьезный, у него все получается лучше. Даже это, как сокол-сапсан…
Торкилстон, не обращая внимания на злую шуточку, покачал головой.
– Нет. Произносить должен старший.
– Неужели стена различает титулы?
– Вряд ли, – ответил он осторожно, – но святые камни обычно определяют самого сильного духом в любой группе. Бывало, король не мог открыть зачарованный проход, но тот распахивался перед одним из его рыцарей.
Не вслушиваясь в их пикировку, я внимательно и строго смотрел на испещренную сатанинскими знаками, а как же иначе, стену. Да пошли они все лесом! В этом мире церковь рулит, а их волю исполняют инквизиторы и паладины…
– Во имя Отца и Сына, – сказал я резко и повелительно, – и Святого Духа!.. Повелеваю признать силу более могущественную, чем твои демоны, покориться ей и отворить перед нами скрытый от посторонних глаз проход!
По стене пробежала странная рябь, будто струится вода, и снова стала застывшим камнем, нерушимым и монолитным.
– Во имя Господа, – сказал я, возвысив голос. – Да расточатся врази Его! Да бежит от лица Его ненавидящий Его!.. Разверзнись, повелеваю именем сотворившего весь мир!
По стене сверху вниз прошла изломанная трещина, похожая на корень причудливого растения. Торкилстон отпрыгнул подальше, треск зловещий, будто камни начинают перетирать друг друга в попытке вывалиться из стены.
– Во имя Творца! – крикнул я. – Покорись!
Раздался сухой треск, стена рухнула, рассыпаясь на множество крупных и мелких камней. Шарик света моментально осветил на той стороне широкий проход, ведущий вдаль и… вниз.