Ричард Длинные Руки – курфюрст
Шрифт:
Он посмотрел на меня несколько странно, но смолчал, юные всегда о чем-то да мечтают, а вот зрелые люди живут только в реальном мире… иначе не выживут.
К нам подъехал закованный в дорогие доспехи рыцарь, украшенный золотом шлем, забрало поднято, на меня взглянули ярко-синие и какие-то беспощадные глаза.
— Граф, — сказал Фальстронг.
Рыцарь почтительно поклонился.
— Ваше Величество.
Фальстронг сказал мне:
— Это граф Фредерик Меганвэйл, он отвечает за королевскую армию. Ему еще нравится ею заниматься, я такой
Граф посмотрел на меня без заметного дружелюбия, хотя это я ему даю возможность повоевать, перевел взгляд на короля.
Тот чему-то засмеялся, я сказал понимающе:
— Все верно, Ваше Величество. Именно так можно выжать все соки из подданного, чтобы падал на вашей службе и радовался, что ему позволили работать!
Он странно посмотрел на меня.
— А что… Ах да, вы же старые книги читали!
Мы мчались впереди, чуть обогнав телохранителей, чтобы пыль оставалась сзади, только Бобик не желает уступать, но он больше рыщет по сторонам, привычно отлавливая зверей и на ходу пихая обомлевшему Фальстронгу в руки.
Зеленая цветущая земля без всякой причины сменялась выжженной пустыней, где копыта стучат грозно и гулко, словно мчимся по деревянному настилу над бездной, горы вдали выглядят странно объемными, словно настоящая жизнь там, а здесь — нечто серое и плоское.
Справа и слева от дороги поля и огороды, дома добротные, почти при каждом сад, собаки трусливо лают из-за заборов, но Бобик игнорирует великодушно, впереди целый мир под лучами бледного мутного солнца.
Правда, трижды пришлось сворачивать, как мне казалось, без всякой причины, но телохранители были непреклонны настолько, что даже Фальстронг не мог спорить.
— Зачарованный лес, — говорили в первом случае.
— Заколдованный плес, — говорили через какой-то десяток миль.
— Долина с дурной славой, — твердили в третьем случае, — здесь никто не селится…
Я со злостью и раздражением подумал, что совсем уже достали эти зачарованные леса, заколдованные болота, пески с дурной славой или долины, куда заходить нельзя! Человек везде должен ходить и везде все портить, у него натура такая. Ничего, когда-то у меня дойдут руки, чтобы показать всем, что царь природы — человек, а все остальные… знаете хто. И где.
Фальстронг, несмотря на мои опасения, в седле держится хорошо, хотя и устает к концу дня неимоверно. Конницу мы догнали в первый же день, я охнул, увидев среди военачальников высокую фигуру принца Марсала.
Рослый, в великолепно подогнанных доспехах, украшенных золотой чеканкой, он едет на огромном черном жеребце, заметно возвышаясь среди своих вассалов, вокруг него постоянно снуют оруженосцы, пажи, гонцы.
Я покосился в сторону Фальстронга, он перехватил мой взгляд, криво усмехнулся, но ничего не сказал.
— Ваше Величество, — спросил я дипломатично, — принц Марсал, видимо, обладает выдающимися талантами полководца?
Фальстронг поморщился.
— Не
— Тогда… он хороший дипломат?
— Мы не на переговоры едем.
Я сделал еще одну попытку:
— Руководитель? Умеет устроить лагерь и организовать его оборону?
Он буркнул:
— И не пытайтесь угадать. Хотя… возможно, поняли, только хитрите, не хотите меня обидеть. Верно?
Я ответил осторожно:
— Вы как заботливый отец хотите, чтобы ваш сын был постоянно под вашим присмотром, а то во дворце может попасть под дурное влияние.
Он скривил левую половинку лица.
— Вот-вот, очень дипломатично. Да, я ему не доверяю, это хотите сказать?
— Ну, не так прямо…
— А я вот прямо, надоело вилять. И потому он здесь, под надзором. А трон пока временно находится под защитой Эразма. Он спокойный и рассудительный, и не так глуп, как кажется. Просто ему нравится его беспечная жизнь, и не нравится служба, а что быть королем — это служить, он уже понял.
— Надеюсь, не только на сына вы оставили все правление в ваше отсутствие?
Он фыркнул.
— Конечно! В основном на свой Тайный Совет. Там старые зубры, все видят и все понимают. Их с места не сдвинуть…
Тяжелая рыцарская конница постепенно осталась позади. Мы вырвались далеко вперед в сопровождении сотни лучших из лучших, которые считаются телохранителями, хотя Фальстронг зовет их просто почетным эскортом.
Я все смотрел по сторонам и дивился жизнестойкости человеческой натуры. Совсем недавно здесь прошли жестокие орды, всех убивая и все уничтожая на своем пути, но уцелевшие в лесах настолько быстро все восстановили, что уже и следов нет чудовищного нашествия. Омниа мэа мэкум порто, как верно говорили эллины. Лишь бы сам человек остался жив, а восстановить сможет все, потому что в нем есть намного больше…
Наконец впереди замаячила высокая крепость, а через несколько минут из туманной дымки выплыла еще одна, подальше. Когда подъехали ближе, я рассмотрел, что обе крепости разделяет довольно широкая река.
Фальстронг протянул вперед руку.
— Граница между Турнедо и Варт Генцем проходит по этой реке. Здесь единственное место, где ее можно перейти вброд.
Я сказал догадливо:
— Потому здесь и выстроили крепость, чтобы его контролировать?
— Верно.
— А на той стороне, — сказал я, — крепость турнедцев?
— Быстро соображаете, — сказал он поощрительно. — Да, это их крепость. И выстроена с той же целью. Все мы, увы, одинаковые.
Я придержал коня, Фальстронг немного обогнал, но оглянулся и тоже перевел коня на шаг.
— Что-то случилось?
— Не хочу, — объяснил я, — чтобы они нас заметили. Насколько понимаю, когда начнем переправу, начнут осыпать наших стрелами…
— Верно, — согласился он, лицо довольное, заметил мою якобы невольную оговорку, когда я назвал его войска «нашими», — но потери будут небольшими. Даже крохотными. Когда идет такая масса, а стрелков раз-два и обчелся…