Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
– Великолепно, – сказал я. – Он ранен?
– Только оглушен, – заверил Макс. – Сражался храбро, но сэр Растер очень умело запустил в него топором! Я никак не думал, что его можно бросить так далеко и так точно.
– Обухом?
– Прямо в лоб, – ответил Макс восторженно. – Зазвенело так, что рыцари графа сразу опустили мечи. Барон Альбрехт хотел у них их отобрать, но сэр Растер воспротивился. Дескать, пусть благородные рыцари оставят их при себе, он верит им на слово.
Я буркнул:
– А ты веришь?
– Верю, – ответил он без малейшей заминки, но я понял, что больше верит
Отряд приблизился к нам, графу Ришару помогли слезть с коня. На шлеме заметная вмятина, а когда его с великом трудом сняли с головы графа, на лбу уже пламенеет, расплываясь, громадный кровоподтек.
Он поднял на меня налитые кровью глаза.
– Граф Ришар де Бюэй! – произнес я строго, в то же время стараясь не выказывать никаких личных чувств, сейчас я не мужчина, который отнял взад женщину, а мудрый и справедливый правитель. – При всем моем уважении к вам… И даже почтении, не побоюсь этих слов, должен сказать с прискорбием, что вы нарушили договор о мире, а также вассальную клятву! Я могу и просто обязан ваши действия расценить как измену. Прямое неповиновение гроссграфу, мятеж, рокош…
Он сказал хриплым измученным голосом:
– Вы… не гроссграф…
– Разве?
В нем чувствовалась стальная жилка, пошатывается, в черепе наверняка все еще звон, мысли путаются, но взял себя в руки и прохрипел:
– Нет.
– Почему?
– Мало ли кем себя называете, – проговорил он медленно. – На съезде лордов вас еще не утвердили.
– Лорды съезжаются неспешно, – согласился я, – но у вас есть основания считать, что я не буду гроссграфом?
– Сейчас вы еще не гроссграф, – ответил он упрямо.
– Уклоняетесь от прямого ответа?
– Вы не гроссграф, – повторил он, чуть возвысив голос, и невольно скривился, явно в черепе стрельнуло острой болью.
Я кивнул.
– Формально да. Я, скажем, лорд-протектор Армландии. Как Кромвель. Уж против этого возражать не будете?
Он произнес глухо:
– Я не приносил вассальную присягу лорду-протектору.
– Да, – согласился я, – формально вы не нарушили вассальную присягу, так как ее еще не принесли. Согласны?
– Да, – согласился он угрюмо и настороженно.
– Тогда и я, – ответил я, возвысив голос, – не нарушаю свои обязанности защищать вас, как вассала. Вы у меня украли жену, как просто у одного из лордов. Я осадил ваш замок, как один из обычных лордов, согласны?
Он буркнул с неуверенностью:
– Да.
– И потому теперь, – закончил я, – не связанный никакими законами и обязательствами сюзерена, поступлю с вами, как изволю.
Сэр Растер прогудел довольно:
– Правильно! Все сжечь, все разрушить, женщин изнасиловать, мужчин перевешать, посуду перебить…
– Видите? – сказал я побледневшему пленнику. – Выгоднее воевать с гроссграфом! А так… словом, ваше хозяйство, конечно же, пограбим, таков священный закон войны, а кто мы такие, чтобы нарушать древние обычаи? Неприлично и как-то унизительно для победителя не воспользоваться плодами победы. Будто чего-то опасаемся! Так что исполним все необходимые ритуалы, вы их все знаете, не раз применяли к побежденным, разве что теперь применим к вам и вашей крепости.
Глава 15
Облака ушли, подул ветерок, все в мире стало яснее, отчетливее, я даже на далеких деревьях различал каждый листок, и голова не кружится.
Солнце медленно сползает по небосклону, вершины гор вспыхнули алым огнем, но от них почему-то на равнину пала грозная тень. Воздух чист и прозрачен, его как будто нет вовсе, перед нами плавными уступами, как застывшие волны гигантского каменного моря, опускается выжженное солнцем плоскогорье.
Все еще весь во власти недавней схватки, впечатлений море, я смотрел поверх остроконечных ушей Зайчика и думал, что женщины очень любят, когда их называют жестокими. А вот мне такое ни к чему, так что все непопулярные меры надо либо как-то объяснять, либо спихивать на кого-то другого. Если на своих соратников, то потом надо смещать и отодвигать в тень, что крайне невыгодно: кадры надо беречь, но есть старый добрый вариант внешней угрозы. Если это работало всегда и во все века, то сработает и сейчас…
Это к тому, что Тоннель самое то: объединит Армландию, как ничто больше. Все-таки по ту сторону, не надо забывать, Юг. И хотя настоящий лежит по другую сторону океана, но когда-то южане сумели и здесь закрепиться. Не стоит забывать, что королевство Кейдана находится во власти императора Генриха, резиденция которого за океаном. Ну, как Крым когда-то был греческой колонией…
За спиной громко простучали копыта, я смахнул далеко идущие мысли и принял уверенный вид победителя. Подъехали и пустили рядом коней барон Альбрехт и Растер. Барон почему-то совсем не радостный, на лице тревога.
– Что-то стряслось? – спросил я.
Он сказал невесело:
– Сэр Ричард, вы смотрите даже за горизонт, но не всегда видите то, что под ногами. А там уже разверзается яма. Даже пропасть. Без дна…
Я насторожился.
– Вы о чем?
– Об этой женщине, – ответил он и посмотрел мне прямо в лицо. – Сэр Ричард, вы отняли ее у графа Ришара просто потому, что вы – сильнее. Он граф, а вы – гроссграф. Но это никак не вяжется со справедливостью, о которой вы говорите. Вы сами подрубили ей корни.
Я стиснул челюсти, а кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Так хочется врезать ему железным кулаком в морду… особенно потому, что говорит правду.
– Еще не подрубил, – вступился сэр Растер. – Ну, подумаешь, рубанул разок… У справедливости крепкие корни! Да и не тот человек наш сэр Ричард, что вот так терять голову. Он – лорд. Гораздо больше, чем все мы вместе взятые.
Какой я лорд, мелькнуло горькое. Я тиран, верно сказал барон Альбрехт. У меня нет никаких законных прав, чтобы отнять у графа Ришара женщину, но я ее отнял. Только потому, что я – сильнее. Я не правитель, я тряпка. Такая же, как Менелай, что из-за Елены начал кровопролитную десятилетнюю войну, в которой за исключением самого Менелая и Одиссея погибли все эллинские герои до единого. И после которой в Элладе уже не осталось героев вообще.