Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Орловский Гай Юлий

Я сказал хрипло:

– Все поправим. Граф Ришар… получит компенсацию.

– Какую?

– Подумаем.

Альбрехт сказал бесстрастно:

– Вряд ли он ее примет. Граф – гордый человек.

– Придумаем что-нибудь, – ответил я, но внутри болезненно сжалось. – Граф… разумный человек.

– В отличие от вас? – поинтересовался Альбрехт. – Не в силах поступать разумно, вы рассчитываете, что хотя бы другие будут поступать разумно?.. Такое возможно, однако… я не видел еще, чтобы такое случалось. Сэр Ричард, я вижу впереди

кровь, пожары, разорение, тысячи бегущих из Армландии, заросшие лесом поля и стаи волков в опустевших деревнях…

Навстречу выдвинулся лес, но дорога пошла по опушке, мы в благословенной тени, можно хоть на время спастись от жары. Далеко за деревьями видна полянка, оттуда доносится сухой стук. Присмотревшись, я увидел как там мелькают два яростных оленя, сцепившихся ветвистыми рогами.

В памяти сразу всплыла яркая картинка, как мы с Растером наткнулись на таких же оленей, что сражались жестоко и бескомпромиссно. Тогда мы смотрели только на этих удалых бойцов, сейчас же я пошарил взглядом и наконец отыскал кроткую хорошенькую самочку, что мирно щипала траву в сторонке.

Да-да, кто победит, с тем и пойдет. Потому что он самый сильный. Женщина должна принадлежать самому могучему. От него и потомство здоровее, и защитить это самое потомство сможет.

Победит вот тот с разорванным ухом, она пойдет с ним на левый холм и будет считать, что левый холм – самое замечательное место на свете. Почему? А как иначе, ведь сюда ее привел ее муж и повелитель, а он – самый лучший, все знает и умеет.

Если же победит другой олень – пойдут на правый холм. Или в долину, неважно. И везде самочка будет безмятежно уверена, что лучшего места не бывает. По той же причине.

Я даже не знаю, нужны ли самочке вообще хоть какие-то мозги, если за нее все решают самцы. Может быть, секрет в том, что Лоралея моментально принимает взгляды того самца, который ее завоевывает, тем самым доказывая ей, что – самый могучий, самый сильный и вообще самый-самый?

Ладно, если поведение и сокровенную суть Лоралеи хоть как-то и объяснил, пусть совсем коряво, то поведение лордов не лезет ни в какие ворота. Про себя молчу, вообще стыдно подумать, что я тоже… этот. Да. Этот самый.

Мимо пронеслась, как ветер, повозка, впряжены красавцы-кони, реквизированные по праву войны из владений графа Ришара. Обогнав нас, притормозила, занавеска откинулась, выглянул смеющийся отец Дитрих.

Когда мы догнали, он сказал с чувством:

– Спасибо за коней, сын мой. Я сегодня же буду в крепости. Хоть и ненадолго отлучился, но успел соскучиться.

Барон Альбрехт быстро взглянул на меня и спросил громко:

– Как думаете, святой отец, всегда ли женщина – зло? Или от них бывает хоть иногда и польза?

Отец Дитрих сказал со вздохом:

– Помню, когда я был молодым, подслушал разговор двух престарелых настоятелей… Один спрашивает другого, святой отец, вы когда были в последний раз с женщиной?

Тот отвечает: полгода тому. А я, отвечает второй довольно, два года! Тьфу-тьфу, не сглазить бы!.. Ушли, посмеиваясь, а я остался в недоумении: дураки, чему радуются?.. Теперь понимаю.

Я посмотрел исподлобья.

– Я и теперь не понимаю.

Он вздохнул.

– Понимаете. Другое дело, не принимаете.

Он махнул рукой кучеру, кони рванулись, и коляска через пару мгновений скрылась далеко впереди. Барон Альбрехт с досадой хлопнул себя по боку.

– Черт… Придется и мне…

– Что? – спросил я с любопытством. – Завести себе женщину?

– Я что, – огрызнулся он, – совсем дурак? Коня нужно завести другого! Я так привык к своему буланому, что и в голову не пришло взять по праву войны из конюшни графа хоть одного коня.

– Обязательно возьмите, – посоветовал я. – Пока не поздно. Потом грабить будет уже неловко. Да и просто нельзя.

Он остановился коня.

– Тогда я вернусь?

– Да, – сказал я. – С новым конем догоните нас быстро.

В крепости меня ждал сюрприз: благородный сэр Альвар Зольмс, командующий двумя полками элитной конницы Фоссано, по прямому приказу своего начальника первого гарнизона, графа Рейнфельса, сумел с тремястами прекрасно вооруженных рыцарей первым добраться через все болота до нашей крепости и жаждал быть представленным коннетаблю и получить от него приказы, что делать дальше.

Благодушный от победы, я передал через слуг, что приму его лично в своих покоях вечером. Лоралея вошла в свои покои с таким видом, словно никогда здесь не была, я терпеливо напомнил ей, что вот здесь ее угол с одеждой, здесь обувь, вот колокольчик для вызова слуг…

Ее лицо оставалось непроницаемым, а когда я попытался ее поцеловать, холодно отстранилась. Я поклонился, сдерживая улыбку. Мы это уже проходили, знаем, как пойдет дальше.

– Леди Лоралея, – произнес я почти официально, – вечером я принимаю лорда Альвара Зольмса. Это один из важнейших вельмож королевства Фоссано. Правда, здесь он подчинен мне… Я не хочу, чтобы у него создалось впечатление, что в Армландии одни грубые дикари. Постарайтесь в интересах державы и просвещенного армландизма устроить хороший стол и вообще создать милую обстановку… Ну, там свечи, розовая вода, запах благовоний…

Она наклонила голову.

– Я сама прослежу за ужином.

– Спасибо, – сказал я и добавил церемонно, – вы очень любезны, леди Лоралея.

– К вашим услугам, – ответила она почти враждебно и уточнила на всякий случай, если я совсем круглый дурак: – В интересах нашей Армландии.

– Да-да, – поспешно сказал я и отступил с поклоном, – в ее великих интересах.

Она вышла из комнаты, а я, чувствуя себя довольно глупо, прошел на балкон, оттуда видна большая часть двора, стены, башни и даже далекие горы.