Ричард Длинные Руки – маркграф
Шрифт:
– А вот граф Биллун говорит, что с настоящей учтивостью вы и близко незнакомы! Что вы ему скажете?
Я пожал плечами.
– Бабушка меня учила, что, если осел меня лягнет, не стоит отвечать ему тем же.
– Но вы подружились с сэром Витерлихом, а он не замечен в куртуазности!
– Если дружишь с хромым, – сказал я, – сам начинаешь прихрамывать. Вообще-то я встречал людей, что оказывались неучтивыми потому, что были чересчур учтивы, и несносными из-за чрезмерной вежливости. Все хорошо в меру, моя милая леди.
Она
– Я не ваша милая леди!
– Я сам содрогаюсь, – признался я. – Брякнул вот и трепещу, когда представил, что пытался бы разморозить ледяную королеву! Не-е-е-ет, мне чего-нибудь попроще…
Иля смотрела с интересом и удовольствием. Ей, судя по ее виду, такая пикировка куда любопытнее, чем бесконечные разговоры мужчин о способах разделывания оленьей туши и как лучше содрать шкуру с лесного кабана.
В зал вместе со слугами вошел паж герцога, крохотный и чуть не лопающийся от важности мальчишка лет семи, одетый с непомерной пышностью. Не особо привлекая внимание, он обогнул стол и, приблизившись к леди Иле и ее дочери, что-то сказал, а потом, не дожидаясь ответа, приблизился ко мне и пропищал тоненьким, как у комарика, голоском:
– Сэр Полосатый, его светлость приглашает вас на обед в свои покои.
– Обед, – пробормотал я и покосился на бурное застолье, – а это что?
– Это не обед, – пояснил он как умел.
– А-а-а, – сказал я, – передай его светлости мою наиискреннейшую благодарность. Скажи, я бесконечно тронут и растроган и, конечно же, не приду, а прилечу!
Паж исчез, я минут десять еще поторчал за столом, слушая гам и веселые вопли, потом снова зазвучали пьяные песни, это чересчур даже для моих не слишком музыкальных ушей, я поднялся и, выдерживая блаженно-счастливую улыбку, пошел из зала, время от времени хватаясь за стену.
Паж меня встретил у выхода, учтиво хоть и несколько неуклюже поклонился.
– Следуйте за мной, сэр.
– Следую, – ответил я весело. – Веди, будущий победитель драконов!
Он повеселел и, растеряв важность, попробовал поскакать от счастья на одной ножке, но пышный костюм помешал. Мимо нас прошли покои герцога, кабинет с коллекцией оружия, наконец в залитом радостном светом коридоре блеснула золотыми накладками массивная дверь. Я обратил внимание на золотую ручку, где в основании поблескивает россыпь мелких рубинов.
Паж постучал в дверь, после паузы отворил и сказал с поклоном тем же комариным голоском:
– Прошу вас, сэр!
Я переступил порог, быстро охватывая взглядом помещение и обстановку. Небольшая уютная комната, везде богато и пышно, только вместо люстры торчит металлический крюк, но свет падает сверху ровный, чистый, радостный, переливается искрами в дорогих бокалах и фужерах.
За столом только герцог, но свободных стульев еще три. Сердце мое тревожно екнуло, слишком уж тесен круг, здесь хрен затеряешься.
– Польщен, –
Герцог радушно улыбался, восторги нравятся даже женщинам, сделал рукой великодушно небрежный жест, указывая на свободный стул по ту сторону стола.
– Присаживайтесь, сэр Полосатый. Мы с женой думали, чем еще отметить ваши необычные деяния. Она и предложила пообедать вместе, чтобы узнать вас поближе.
Я сел, кротко и почтительно, ответил, глядя ему в глаза с надлежащей святостью и трепетностью от такой великой чести:
– Да, ваша светлость! Как скажете, ваша светлость! Я вне себя от такой незаслуженной чести! Это же какое счастье: смеяться с мудрыми и обедать с богатыми!
Герцог, благосклонно улыбаясь, заметил:
– Не откладывайте, сэр Полосатый, до ужина того, что можете съесть за обедом.
– А где обед? – спросил я наивно.
Он улыбнулся шире.
– Сейчас подадут. А мы подождем, пока к нам присоединятся мои супруга и дочь.
– Обед в тесном кругу? – воскликнул я с восторгом. – Семейный уют! О, этого так недостает в нашей бурной жизни, наполненной приключениями, подвигами и свершениями!
В его запавших глазах мелькнула тень тревоги.
– Представляю, – сказал он сумрачно, – ваш путь… Он не был усеян розами, верно?
– Ни впереди, – подтвердил я охотно, – ни сзади. Но зато это путь славы!
– Да, конечно, – согласился он. – Путь славы тернист, но что для мужчины выше?
– Женщина? – предположил я.
Он в сомнении посмотрел на меня.
– Для кого как, сэр Полосатый, для кого как… А вот и наши дамы!
Леди Иля и ее дочь вошли быстро, веселые и с раскрасневшимися щеками, наслушались комплиментов. Я вскочил и придвинул для леди Жозефины стул. Герцог вскинул брови, стараясь понять значение этого жеста. Щеки Жозефины слегка порозовели, она грациозно опустилась на сиденье, не забыв поблагодарить меня едва заметным кивком.
Леди Иля произнесла с милой улыбкой:
– Любому мужчине приятнее видеть накрытый к обеду стол, чем слышать, как его жена умело рассуждает о политике государей.
Неслышно вошли слуги, быстро и умело расставили перед нами пустые тарелки из серебра, положили золотые ложки и ножи. Иля постоянно и победно улыбается, чувствуется, что это ее идея пригласить меня на семейный обед в тесном кругу.
Жозефина смотрит с покровительственным великодушием, как на подобранного по дороге облезлого щенка, который оказался на диво сообразительным, послушным и уже начинает стеречь дом.
Я покосился на стол, пока одни пустые приборы, когда же начнем есть и пить, без этого уже не представляю рыцарские залы.