Ричард Длинные Руки – маркграф
Шрифт:
Герцог посмотрел на меня внимательно и улыбнулся.
– Сэр Полосатый, – произнес он потеплевшим тоном, – среди моих рыцарей пойдут разговоры, если за такие подвиги не награжу вас.
Я сделал отметающий жест.
– Полноте, ваша светлость! Вы меня засмущали. Что вам, сюзерену Ундерлендов, чьи-то разговоры? Властитель должен идти по жизни, как носорог, это зверь такой, вроде вепря, но в десять раз крупнее, хоть и с тем же характером.
– Над обществом, – заметил он легко, – имеют прочную власть только дела, а не слова.
– Над обществом, –
Он чуть сдвинул брови, но продолжил говорить все тем же легким тоном:
– У нас говорят: не проглатывай веры больше, чем можешь переварить. Если народу не нужны церкви, то силой туда загонять не стоит. Но мы отвлеклись. Леди Иля мне вовремя напомнила, что все подвиги должны быть вознаграждены, иначе их количество уменьшится.
Щеки леди Жозефины заалели, очень уж непривычное зрелище, она взглянула уже не победоносно, а беспомощно, быстро встала.
– Отец, позволь мне покинуть обед… на время.
– Что случилось? – удивился герцог, но герцогиня толкнула его, и он сказал по-отечески заботливо: – Хорошо, но вернись обязательно!
Она наклонила голову и быстро пошла по направлению к двери, все ускоряя бег, а из зала почти выбежала. Герцог проводил ее ласковым взглядом, полным отеческой нежности.
– Как она выросла, моя девочка… Да, так вот, сэр Полосатый, вернемся к вам. Вы за такой короткий срок сделали немыслимо много. Я просто не знаю, чем наградить вас и как наградить, но вот моя супруга подсказывает неплохой вариант.
Я ощутил понятную тревогу, все награды обязывают, недаром же при получении принято бубнить, как попугаи, что рассматриваем как аванс, а вообще-то в лепешку, чтобы оправдать, доказать…
– Ваша светлость! – сказал я предельно искренне. – Ну зачем делать то, что не хочется? Так поступают только припертые к стене. У вас снова все стабильно! Да и, честно говоря, вы не сможете сделать меня выше ростом, шире в плечах, а меч мой таким, чтобы сам дрался, а я только смотрел… Я вообще люблю смотреть, когда дерутся. Все, что можете предложить, мне не понадобится! Я выбрался из своего медвежьего угла посмотреть мир, и я это обязательно сделаю.
Герцог слушал внимательно и с непроницаемым лицом. Леди Иля смотрела большими глазами, словно старалась понять, что у меня там глубже под откатанными словами, ибо язык дан человеку для сокрытия мыслей.
Герцог откинулся на высокую спинку трона, лицо одеревенело, словно никак не может собраться с мыслями.
– Вы собираетесь уехать? – спросил он непонимающе.
– Да.
– Из нашего замка?
– Из Ундерлендов, – ответил я. – Сперва хочу посмотреть океан, все-таки земли некоторых лордов выходят к воде… Здесь есть порт? Или надо возвращаться в Сен-Мари? Я слышал, в Тарасконе много кораблей. Если удастся попасть на борт, я бы побывал на островах, а больше всего хочу доплыть до Юга!
Он нахмурился.
– Что-то я не понял, сэр Полосатый.
– Спрашивайте, – сказал я любезно. – На все отвечу!
Он не усмехнулся на попытку сострить, спросил неприятным голосом:
– А как же леди Жозефина?
– Что с ней? – спросил я. – Заболела?.. А с виду такая крепенькая, хоть и бледновата, правда… Но это сказывается врожденный аристократизм и недостаток солнца.
– Леди Жозефина здорова, – сообщил он холодновато.
– Слава Богу, – сказал я и перекрестился.
– Дело в другом, – ответил он медленно, – я просто не думаю, что она захочет, чтобы ее муж отправлялся на острова. Тем более на Юг. И вообще покидал Ундерленды.
Леди Иля засмеялась, словно муж неожиданно отмочил великолепную шутку:
– Ха-ха, ты великолепен, милый Ульрих!.. Сэр Полосатый сейчас со стула рухнет.
Я засмеялся еще громче:
– Что вы, леди Иля, я же прекрасно понимаю, что его светлость шутит! Великолепный солдатский юмор, простой и незамысловатый, но яркий и неожиданный, он нравится как простым людям, так и самым утонченным аристократам. Его светлость прекрасно знает, что я и не мечтал породниться с вами!
Герцог смотрел на меня с прежним непроницаемым лицом, но в глубине его глаз я читал, что сказанное вовсе не было шуткой.
Я развел руками и окинул взглядом зал.
– Я все это сделал, чтобы оказаться в этом великолепном месте и сидеть с вами за одним столом! Разве это не достаточно высокая честь? Все это называется великим ратным трудом к вящей пользе Отечества. В данном случае вашего. В смысле, анклава, который еще не отечество, но над этим потом поработают. О наградах и не помышлял, я весь из себя сама скромность и застенчивость, Ваша светлость, вы ж меня насквозь видите, как один наш государь бояр! Ваша прекраснейшая дочь свободна, свободна, свободна!.. Во всех смыслах. Вы уж пристройте ее с государственной пользой, увязав династическим браком. Например, с графом Трандертом.
Он все еще не сводил с меня глаз, каменное лицо не меняется, умеет держать, буркнул:
– А почему не с Витерлихом?
– Пьет много, – ответил я с сожалением. – Будь он сыном виконта – еще можно, но барон… гм, так и герцогство пропьет. Да и земли занимает неудобные.
– А барон Феофан?
– Не имеет выхода к морю, – ответил я. – А еще над его землями висит тысячелетняя вражда с соседями. Сейчас опустошают его приграничье, там приходится держать прожорливую армию. Свои служить не хотят, приходится набирать чужаков, а это истощит казну. Вам оно надо в такое ввязываться?
Он подумал, кивнул.
– Ладно. А что скажете о Бульбоне?
– Этот всем хорош, – согласился я. – Да только чересчур крут и воинствен. Даже для нашего драчливого времени. Давно не получал по рогам, шел от победы к победе, но уже видно, что совсем закусил удила и потерял осторожность. Он и вас постарается сразу же сместить, чтобы захватить в свои руки побольше войск и казны для кормежки войск. Ну, мне все равно, что он с вами сделает…
Он буркнул саркастически:
– Ну, спасибо.