Ричард Длинные Руки – маркграф
Шрифт:
Осторожно ступая, чтобы его не насторожить, я медленно подошел к камину и протянул руки. Резкий холод охватил пальцы так, что моментально занемели. Похоже, где-то я допустил ошибку или даже промах, маг заметно ожил, взбодрился и смотрит не просто уверенно, а очень уверенно, даже с легкой насмешкой.
– Осторожнее, – сказал он. – Можно обморозить руки!
– Любопытно, – пробормотал я. – А если в комнате холодно?
– Всего лишь меняю цвет.
– И огонь станет горячим?
– Да.
– На ходу?
Он покачал головой.
– Не много хочешь? Но погасить этот и зажечь
Я отметил, что он с вежливого «вы» перешел на пренебрежительное «ты», но не подал виду, что меня это насторожило.
– Дикари-с, – сказал я с чувством.
Он поинтересовался едко:
– А у тебя иначе?
– Конечно, – заверил я.
– Как?
– Вот здесь должна быть ручка, – объяснил я. – Небольшая такая… Когда стоит прямо, пламя просто для красоты! Если поворачиваешь влево, становится холодным, это так здорово в жаркое время… Если вправо – огонь из холодного превращается в палящий. И чем дальше поворачиваешь – тем жарче. Я всегда думал, а почему не наоборот? Ад все-таки слева, а в нем жарко…
Он задумался, уже не слушая мои утонченные теологические построения насчет устройства библейской вселенной, только буркнул неприязненно:
– В шеоле как раз вечный холод… Насчет поворотной ручки, что перенаправляет… гм… любопытно, как идея, но непонятно, как у вас это сделано… Там стоит Сумеречный Кристалл?
Я сказал с достоинством:
– Конструированием такой мелочи занимаются маги низшего уровня. Нам даже непристойно знать такие вещи. Мы крупными вещами интересуемся!
Он проворчал:
– Такими?
Огромная скала начала медленно вылезать прямо из пола. Камни потрескивали и превращались в тягучую массу, вроде сырой глины. Когда показалось основание скалы, мокрое и блестящее, она повисла в воздухе. Изталландр повел пальцами, и вся каменная глыба медленно перевернулась. Шевельнул кистью, и скала завертелась вокруг оси.
– Впечатляет, – признался я. – Но это я уже видел. А можете ли вот так…
Я создал чашку кофе, ароматный запах шибанул в ноздри. Я удержался от соблазна сразу отхлебнуть и протянул Изталландру. Тот осторожно принял, я создал вторую, пальцы жадно обхватили горячие бока. Изталландр смотрел, как я отхлебываю и закатываю глаза. Лицо его застыло, а по глазам видно, с какой бешеной скоростью роется в кладовках памяти, пытаясь найти это древнее заклятие или хотя бы упоминания о нем.
Когда я швырнул в окно пустую, он решился отхлебнуть, прислушался к ощущениям, и так же неспешно, смакуя и анализируя, выпил до дна.
– Хороший напиток, – сказал он сдержанно. – Интересное действие.
– Полезный, – уточнил я. – Это не скалами ворочать.
Он сказал с заметной неприязнью:
– Скала – демонстрация. Я ими не ворочаю просто так, это понятно.
– Понятно, – согласился я. – Хоть и грубовато.
– В первую очередь всегда оценивают мощь, – напомнил он.
– Мощного быка запрягают, – напомнил я, – а управляет им потом даже ребенок. Ладно, пожалуй, надо нанести визит вежливости лорду этого замка. Покажешь дорогу?
Он насмешливо засмеялся.
– К лорду Корнуэллу?
– Ну да, – ответил я беспечно.
– Он уже спит.
– Разбудим, –
– Я-то маг, – проговорил он с расстановкой и очень зловеще, – но как ты думаешь войти, если к нему без спроса не могли даже люди Короля из тени? Да что там Король, сам Сиреневый Лишай обломал зубы… как и Нерпыль и даже никем не побежденный Звездный Предатор.
– Всего лишь? – спросил я.
Он спросил с победным интересом:
– А кого знаешь сильнее?
– Ну, – протянул я, – Чингисхан посильнее точно, как и Аттила… А как насчет Дария или Ксеркса?.. Не слыхали?.. Странно… Хотя чего удивляться, дикари-с!
Минутная растерянность на его лице сменилась подозрительной гримасой.
– Дикари?.. Что-то ты не выглядишь очень уж… мудрым и знающим.
Я сказал скромно:
– А у нас все такие. Застенчивые. Вот, как я. Нам всегда неловко смотреть на незнание других. Как будто это мы виноваты в их невежестве! Хотя, если брать по самой высокой мерке, то да, мы все отвечаем за человечество, как и за братьев наших меньших. Даже за насекомых и бактерий, что входят в наш биоценоз. Не говоря уже про зеленых друзей… Я не о лесных разбойниках, а о самих деревьях, кустах и даже ряске на старых болотах!..
Он слушал несколько ошалело, пытаясь вникнуть, и даже вроде бы начал улавливать, о чем я плету словесную вязь. Затем лицо побагровело, а глаза выпучились, как у омара.
– Похоже, ты вовсе не маг… – сказал он злобно. – Говоришь, как припадочный. Но сейчас я узнаю всю правду!
Он вскинул руки в угрожающем жесте, я вскрикнул торопливо:
– Погоди-погоди!
Он произнес злорадно:
– Ну?
– Мне сейчас нельзя драться, – объяснил я.
Он спросил саркастически:
– Это почему же?
– Мне еще двое суток жить в бездрачном режиме, – объяснил я. – Триста лет ждал, выдерживая великий искус и тяжкое испытание! Так стану ли сейчас все важное рушить, когда всего ничего до высшего стаза?
Он злобно усмехнулся.
– Да? Ну, а мне ничто не мешает… скажем, превратить тебя в жабу!
Он вскинул руки снова, я ринулся прочь и с разбега бросился головой вперед в окно. В ушах засвистел ветер, ужас сковал как морозом все тело, ярко освещенная земля начала приближаться, я однако стиснул зубы и торопливо произнес кодовое слово. Тряхнуло так, что суставы выскочили из сумок, а зубы лязгнули с мощью, способной перекусить ногу лошади. А то и коня. Ветер ударил в лицо упругой, но непрошибаемой подушкой.
Кости ныли и скрипели, а суставы неохотно возвращались на места. Я кое-как переломил инерцию падения и, красиво растопырив крылья, пролетел над вымощенной булыжником площадью, пару раз собрав грязь нижней челюстью. Дальше подобие улицы сужается и начинает петлять, я замахал крыльями чаще и пошел все выше и выше между темными ночными башнями. Везде тихо, но пахнуло опасностью, я начал закладывать крутой вираж, однако сверху с силой обрушилось тяжелое и твердое.
Я провалился в воздухе на пару локтей, сильные пальцы вцепились в мои широко разнесенные костлявые плечи, а кожаные сапоги с железными наконечниками скребли в поисках опоры по моей чешуйчатой спине.