Ричард Длинные Руки – оверлорд

Орловский Гай Юлий

Впрочем, смогу, если отыщу и выучу нужные заклинания. Тогда уже буду лечить раны не святостью паладина, а чародейством, а в этом что-то очень нечистое. Да, похоже, начинаю вырастать из детских пеленок, когда магия кажется более интересной только потому, что она именно грязная. Я помню, как тусовались на лестнице дома, где остановился Воланд с его свитой. Мы знали наизусть каждое слово, что произносил кот Бегемот, Азазелло или Гелла, но абсолютно не интересовались диалогами Иисуса с Пилатом или Каиафой. Сейчас начинаю интересоваться,

хотя симпатия к магии остается почти на том же высоком уровне.

Во всяком случае напомнил себе, отказываться от магии не буду. Даже церковь не осудит, если к чародейству буду прибегать только в безвыходных положениях, когда не помогает ни меч, ни крест, ни святая вода. Ну, как вот с тем крестьянином, что набрал чужого хвороста и убил оленя от крайней нужды. Лишь бы это не заставило меня перейти в лагерь противника.

– Ваша милость, – донесся почти детский голосок со стороны камина, – вам что-нить принести?

Я отмахнулся:

– Не нужно. Лезь под одеяло, спи.

– Ну что вы, ваша милость, как можно!.. Мне на кухню надо…

Я промолчал, а спустя минуту услышал шлепанье босых ног по направлению к постели. Армландия на карте выглядит пугающе огромной: слишком много городов, сел, крепостям так вообще нет числа. У многих лордов по три-четыре замка, а у самых могущественных – десятки. Прекрасные условия для земледелия, хорошо развито скотоводство, а Хребет, что идет по всей южной границе, дает нескончаемый камень, а также возможность ставить рудники везде, где есть железо, медь, олово, серебро, золото…

Если бы ко всему этому богатству подойти с умом, да еще с моей немалой властью… которой у меня, кстати, еще нет, но могу обрести… зато вот с умом, гм… До этого момента был уверен, что все могу и все умею, как всякий болельщик на трибуне всегда знает, как играть, но вот смотрю на карту и впервые начинаю чувствовать, что туплю.

– Многовато, – проговорил я вслух, – многовато…

Со стороны ложа пискнуло:

– Ваша милость, мне что-то нужно сделать?

– Лежать молча, – буркнул я, – если ты, конечно, женщина. Я ж тебе сказал, спи!

– Как можно, ваша милость…

– Вы мне спящими нравитесь больше.

– Лицом к стенке? – поинтересовалась она робко.

– Догадливая, – похвалил я. – Лицом – как хочешь, но чтоб задницей ко мне.

За окном луна в злом темном небе набухла, как нарыв, что вот-вот прорвется, я даже различаю более светлые участки, откуда брызнет святящийся гной, тень которого и так заливает замершую в испуге землю. В ночном морозном воздухе то и дело проносится нечто огромное и опасное, но я тоже опасен, так что ночные звери лишь заглядывают на лету в окно и пропадают в темноте, выискивая добычу попроще.

А может быть, никакие не чудовища, а простые летучие мыши. Или совы. Могут же летучие приспособиться к жизни в промерзшем лесу? Ну, особенно, если какому-то магу восхочется посмотреть,

что из этого получится? Две трети открытий получены в результате попыток ответить на детский вопрос: а что получится, если?..

Ночью пас в горах овец, а они, сволочи, все разбегаются, либо прут, куда хотят, падают в ямы, лезут в пещеры, любые щели. А десяток сторожевых псов, что должны бы помогать с этой, как ее, пастьбой, затеяли драку: кто из них круче.

Проснулся злой и растерянный, все еще во власти поражения. И хотя понятно, что я вот, гроссграф, но поражение даже во сне удручает.

К тому же я в какой-то мере в самом деле, этот… чабан. Вообще всех лордов сравнивают с пастухами. Даже Иисус всегда этот самый пастырь, а на картинах то и дело с ягненочком на руках. Ага, теперь представляю, как искал и где мог найти этого хитрого засранца!

К счастью для меня, я до этого времени вообще не пас и не имел дел с отарой: все мимо, на Юг, как три сестры. А сейчас вот да, на мне стадо. Зиму просидит в хлеву, а весной будь добр, ищи для него пастбище с хорошей травой.

Медленно зрела идея, что хотя барон Альбрехт, Митчел, Растер и Макс хороши, но на всю Армландию их маловато. Чтобы махину такой провинции держать, нужны крепкие плечи. К примеру, хорошо бы часть полномочий передать моим верным вассалам из Амальфи, Амило и Вексена: Гунтеру, Тюрингему, Зигфриду, Ульману…

За столом шумит и стучит ножами плавно перетекший из ужина в завтрак пир. При моем появлении встали, я сказал «вольно» и опустил зад в главное кресло. Слуги поспешно принялись заставлять столешницу передо мной горячими блюдами, уже знают мои вкусы.

Барон Альбрехт с той стороны стола сказал негромко:

– Сэр Ричард, что задумали на этот раз?

– Видно? – спросил я.

– Еще как, – заверил он. – Вам надо уметь скрывать мысли.

– Даже от своих?

– От своих особенно, – подчеркнул он. – Даже самые преданные вам люди имеют собственное мнение, что может отличаться от вашего. Они могут попытаться отговорить вас. А свои опасны тем, что чужих можете послать к дьяволу, а своих послушаете: свои же, зла не желают…

Я покрутил головой, пальцы мои уже раздирают горячее мясо, ноздри ловят запахи, а желудок подпрыгивает в ожидании добычи.

– Да… Ладно, все равно не проболтаюсь!

– Но снова вылазка?

– Ненадолго, – заверил я.

– Цель?

– Размять коня и Пса, а то уже и меня пугают своими разъевшимися мордами. Какие там морды! Морды – это что-то понятное, а у них уже и не знаю что.

– Ну да, – ответил он саркастически, – так и поверю, что ненадолго!

– А почему нет? Любой лорд так бы сделал.

Он фыркнул:

– Пошел бы я к любому лорду! Да еще остался бы в его замке на зиму, будто у меня своего нет… Ладно, сэр Ричард, не говорите, я не обижаюсь. Значит, что-то очень важное.