Ричард Длинные Руки – оверлорд
Шрифт:
Ничуть не испугавшись, дети существа чуткие, он крикнул весело:
– Ведьму жгут, ваша милость!
– А, – сказал я, – ведьму… Это хорошо, мир нужно очищать!
Он засмеялся и понесся бегом. Зайчик легко обогнал, народ отпрыгивал в стороны. Дома расступились, как стены узкого ущелья, навстречу выбежала заполненная народом площадь. В центре – деревянный помост и высокий столб, женщина привязана спиной к столбу, окровавленная рубаха изорвана во многих местах, хворост сложен вокруг помоста.
Я поморщился, ведьма будет долго мучиться от жара
Народ ликует, но в жестокосердии обвинять его глупо. Это все та же радость честных тружеников, которые видят наказываемое зло. Надо жить и работать честно, а не пытаться украсть, ведь колдовство – та же кража.
Сердце мое стукнуло чаще. Ярко-красные волосы женщины падают на лицо, закрывая его целиком, но я непроизвольно пустил Зайчика через толпу ближе к помосту. Там низкорослый священник потрясает листом бумаги, рядом огромный и неподвижный, как скала, палач.
Народ одет ярко, празднично, не каждый день жгут проклятую ведьму. День теплый и солнечный, по толпе снуют разносчики горячего компота и травяного чая, продавцы пирожков. С той стороны на помост взобрался щеголеватый даже в толстой меховой шубе герольд, огляделся и красиво подудел, проверяя, в серебряный рожок. На легком ветерке весело трепещет четырехугольный красный флажок, прикрепленный к трубе, на шляпе с закрывающими от мороза уши отворотами колышется длинное перо.
Я остановил коня напротив деревянных ступеней. Священник наконец обратил на меня внимание, глаза удивленно расширились. Я узнал того деревенского попика, что, бедный и затурканный, ютился на заднем дворе замка Амальфи.
– Что?..
– Приветствую, отец Ульфилла, – сказал я. – Кого жжем?
– Ведьму, – отрезал он, моментально приходя в себя, и смерил меня подозрительным взглядом. – А что, родственную душу узрели, ваша милость?
Я сдержался от резкого ответа, Зайчик встал боком и я спрыгнул сразу на верхнюю ступеньку. Ведьма приподняла голову. Грязные нечесаные волосы расступились, я увидел безумно исхудавшее, обезображенное кровоподтеками лицо Фриды. Палач тем временем поджег факел и вскинул над головой. Народ ликующе заорал, толпа колыхнулась, все стремятся подойти ближе, надо ж рассмотреть в подробностях, как вспыхнет первая вязанка хвороста.
– Фрида! – вскрикнул я. – Фрида!.. Ты меня слышишь?..
В ее глазах начало проступать осмысленное выражение. Черные и распухшие от побоев губы шевельнулись, но я не услышал ни слова.
Священник вскрикнул гневно:
– Отыди, сатана!.. Антихрист!.. Поджечь хворост!
– Заткнись, – процедил я.
Палач грузно спустился с помоста, за ним сбежал священник. Палач наклонился с горящим факелом к хворосту, я выдернул меч и сверху приставил к его шее.
– Брось факел в сторону!.. Брось, если жизнь дорога! А теперь затопчи, дурак!
Палач с ненавистью косился на меня, но факел затоптал, а священник заорал торжествующе:
– Я говорил,
Я разрубил веревки, Фрида начала бессильно оседать, я поспешно подхватил замерзшее и изломанное нечеловеческими пытками тело. Она вздохнула, я видел, как пытается удержать сознание, из моего тела пошла горячая волна, оставив в груди холод.
Фрида охнула и раскрыла глаза.
– Держись, – велел я.
Прямо с помоста, не выпуская ее из рук, я прыгнул в седло. Народ шарахнулся в стороны. Одной рукой я прижимал к себе ведьму, в другой руке страшно блещет обнаженный меч. Лицо у меня такое, что все в испуге расступились, топча друг друга и давая дорогу. Священник вопил, стражи в растерянности хватались за оружие, но оставались на месте: я – сэр Ричард, и мои деяния здесь еще помнят.
– Вперед, – приказал я Зайчику, – в Амальфи!
Он пошел могучим галопом, из площади пронеслись по улочке. Мелькнули распахнутые ворота, но достойную скорость Зайчик набрать не успел: впереди замаячили обагренным пурпуром заходящего солнца высокие башни замка.
Глава 11
Я на скаку вытащил рог, разнесся могучий рев. На воротах появились люди, один замахал руками, тут же мост начал опускаться, а решетка поползла вверх.
Фрида вздрогнула, не просыпаясь, ее затрясло, я прошептал быстро:
– Спи-спи, все хорошо!.. Мы уже дома.
Пес первым ринулся по опустившемуся мосту, я только увидел, как черный зад мелькнул под решеткой ворот. Зайчик наддал, мы оказались на середине двора раньше, чем за нами успели проследить взглядами. Со всех сторон сбегался народ, а кто потрусливее – боязливо рассматривали из окон, не отпуская приоткрытых дверей.
– Канальи, – сказал я грозно и весело, – узнали своего господина?.. Где Гунтер?
Один из стражников крикнул торопливо:
– За ним уже послали!
От дверей донжона раздался сильный голос:
– За мной не надо посылать! Я этот рог из тысяч узнаю…
Гунтер спешил ко мне все такой же краснорожий, с лихо торчащими усами. Я подсознательно ожидал, что разъестся при спокойной жизни, однако вояка показался еще поджарее. Без доспехов, но в стальном нагрудном панцире, все такой же собранный и крепко сбитый. За ним выдвинулся гигант в полном рыцарском доспехе, и только когда в щели поднятого забрала я увидел водянисто-голубые, даже бесцветные глаза, я узнал Ульмана.
– Ваша милость! – вскрикнул Гунтер, смутился, поправился: – Сэр Ричард!.. Как я рад… да что там рад…
Держа у груди закутанную, как ребенок, в плащ Фриду, я обнял его одной рукой, а затем и Ульмана, поинтересовался:
– Что-то намечается?
– Нет, – прогудел Ульман, – а что?
– Ты в боевых доспехах…
Гунтер засмеялся:
– Да все налюбоваться не может! И спит в них.
– А где Тюрингем? – спросил я.
– Объезжает села, смотрит за порядком. С ним и Зигфрид. Тоже не любит сидеть без дела. Томится.