Ричард Длинные Руки – оверлорд
Шрифт:
– Вот что значит воевать только на Юге, – посочувствовал он с лицемерным вздохом.
Я сделал вид, что не заметил провокацию.
Миртус по распоряжению барона Альбрехта собрал в библиотеке труды по военному искусству и принес в зал, где продолжается бесконечный, как в Вальгалле, пир. Альбрехт и Макс тут же принялись с увлечением разбирать всякие тактические уловки греков и римлян, спорили, к ним было присоединился Растер, но быстро потерял интерес и вернулся к столу.
Меня тоже пытались вовлечь в обсуждение,
– Спасибо, это не по мне.
– Почему? – удивился Макс. Он покраснел от смущения и смелости, возражая сюзерену. – Здесь мемуары Юлия Цезаря, Ксенофонта и других великих стратегов!
Сэр Растер пробасил, поднимая кубок с вином:
– Ну да, ну да, Анабазис в своем «Ксенофонте» очень подробно разбирает стратегию и тактику великих полководцев. У него там примеры как удачных, так и неудачных тактических построений… Так что вы зря, сэр Ричард.
– Я не о том, – ответил я с неохотой, – примеры, конечно, хороши и полезны. Да, много примеров… гм… и очень удачных…
Альбрехт смотрел с ожиданием, а нетерпеливый Макс спросил:
– И что лично вы применяете?
Я покачал головой.
– Покажется хвастовством, но я в самом деле знаю больше Ксенофонта и… э-э… Анабазиса. Не по количеству тактических приемов, а по… диапазону, что ли.
Альбрехт спросил настороженно:
– Это как?
Я развел руками:
– Давайте, пока сохраню в тайне. Вообще-то такое благородное дело как война со временем опошлили и сделали почти таким же грязным, как политика или даже искусство.
Они застыли, шокированные, на лицах уважение ко мне борется с недоверием к моим словам, слишком уж страшные и совсем крамольные вещи говорю. Макс спросил жалобно:
– Но как же… как войну… можно?..
– Нашлись такие сволочи, – ответил я со вздохом. – Там, где церковь слаба и не пользуется авторитетом, война начинает обходиться без правил и ограничений. Как следствие, быстро превращается в омерзительное чудовище. Увы, я видел такую войну…
На их лицах отразилось омерзение, Растер с несвойственной ему живостью переспросил:
– Вы лично?..
– Я не участвовал, – ответил я торопливо, – но видел… Так что знаю о войне больше Ксенофонта.
Растер размашисто перекрестился:
– Господи, сохрани меня от того, чтобы даже увидеть такое!
– Увы, – сказал я, – войны будут повторяться и повторяться. До тех пор, пока вопрос: вступать в войну или нет, будет решаться не теми, кто умирает на полях сражений.
Растер возразил:
– Сэр Ричард, есть же справедливые войны!
– Есть, – согласился я, – но нет справедливых войск. И вообще… тот, кто не пережил ни одной войны, никогда не узнает, в какое прекрасное довоенное время он жил.
Поздней ночью я спустился в подвал, где совсем недавно меня пытали по приказу Эстергазэ. Стражей, что пытались сопровождать меня, а то и забежать вперед, я оставил в нижнем коридоре по ту сторону двери. Спустившись
Выйдя на середину подвала, я сказал негромко:
– Дух Огня!.. Твой сюзерен призывает тебя.
В подвале все так же тихо, я настороженно посматривал по сторонам, выждал, повторил громче:
– Дух Огня!.. Появись, ты мне нужен. Я – твой сюзерен. В смысле, Тот, Который Вправе.
В мертвой тишине слабо доносились далекие звуки сверху. В третий раз я сказал еще громче и настойчивее:
– Дух Огня, Демон Камня… Огненный Червь… Обрушитель… Проникатель… Как тебя еще? Ага, Последний Из Роющих, – отзовись, это я призываю, хозяин!
Полная тишина, даже наверху все затихло, словно опустили толстую могильную плиту. Я вздохнул, и раньше пробовал вызвать этот подземный силовой вихрь: когда был в герцогстве Брабант, когда дожидался корабля в Тарасконе, хотя Дух Огня и сказал, что услышит, где бы я ни находился, и тут же появится в толще земли подо мной, но явно переоценил свои возможности. Просто не знает, что и за пределами того комплекса, который обслуживает, есть мир.
Здесь я к Югу настолько близко, что не слышу Санегерийю, сюда с трудом проламывается Тертуллиан, а по ту сторону Хребта так и вообще таинственный и зловещий Юг… в том значении, как Крым был Грецией: хоть и не греки, но эллинское влияние перебивало местное.
Убедившись, что силовой вихрь так и не появится, я щелкнул пальцами. Вспыхнул зловеще багровый свет. В двух шагах появилась фигура из кипящего огня. Демон все так же стоит, ни на что не реагируя, чуть-чуть покачивается на слегка согнутых ногах. Глаза из-под массивных надбровных дуг смотрят люто, но мимо меня.
– Привет, – сказал я невесело, – хоть ты подай знак, что слышишь… Да знаю, что слышишь, но не слушаешь… На какой козе подъехать, чтобы начал реагировать?
Багровый демон невидяще смотрел мимо меня в пространство. Когда истекло время ожидания, исчез, даже не мигнув, а я потащился обратно.
Стражи грохнули в каменный пол древками копий. Я прошел мимо, буркнул:
– Бдите, бдите… А я пойду мыслить.
Не знаю, зачем такое брякнул, но иногда почему-то чувствую потребность оправдаться, что вот я – феодал, а они – народ попроще. Хотя оправдываться вряд ли надо: никто и не оспаривает моего права владеть, судить и карать, а также права первой брачной ночи, как же оно меня достало: все время помню, а пока еще ни разу не воспользовался, лопух.
Рано утром вызвал управляющего, тот кланялся так часто, что я не успевал рассмотреть его лицо, наконец, сказал раздраженно:
– Изволю велеть выкопать глубокий колодец!
– Во дворе очень хороший колодец, – сказал он поспешно.
– Хороший, – согласился я, – но я изволю поиметь колодец прямо в замке. В подвале!
– В подвале?
– В том самом, – прорычал я угрожающе, – в котором та сволочь, что считалась недавно хозяином замка, приковала меня к стене.