Ричард Длинные Руки – принц-консорт
Шрифт:
Наконец монстр ухватил этого самого серьезного противника и, оторвав от своей шеи, люто швырнул оземь.
Каспар даже охнул с сочувствием, услышав тяжелый удар о землю. Зверь рычал и ревел, теперь в его реве слышались страх и боль.
Я подбежал спереди и с силой ударил мечом в грудь, однако монстр успел сдвинуться, стальной клинок бессильно звякнул мимо раны о несокрушимую чешую, а я покатился от страшного удара лапы, успев повернуться плечом и напрячь мышцы.
— Всем отступить! — закричала
Монстр, уже весь залитый кровью, пошел в нашу сторону. Земля задрожала под его поступью, но с каждым шагом движения становились неувереннее.
Наконец он остановился, дико взревел и тяжело рухнул мордой вперед в лужу собственной крови.
Боудеррия крикнула:
— Собрать раненых!..
Это было больше для меня, я подошел к оборотню, он распростерся ко мне ближе всех, заросшая жесткими волосами уродливая морда подергивается в попытках трансформироваться в человеческое лицо, но сил слишком мало, он в тоске закрыл глаза.
Я сказал тихо:
— Тебе помочь или хватит сил самому?.. А то не знаю, как там другие…
Он просипел слабо:
— Идите… к… ним…
Я поспешил к Боудеррии, ощупал ее, заживляя два серьезных перелома и три острые раны от когтей, потом потрогал Каспара, Ульриха, хлопнул по плечу Эдгара, этот отделался простыми ушибами, вернулся к Амброзу.
Он все еще силился вернуться в человеческий вид. Я опустил ладонь ему на лоб и подержал, чувствуя, как холод вошел в мое тело и медленно потек во внутренности, где медленно истончился и рассеялся, оставив ощущение пережитого страха.
Он задышал чаще, Боудеррия подошла к нам, за нею остальные, окружили распростертого оборотня. Амброз поспешно сел, шерсть быстро исчезла по всему телу, морда стала совсем человечьей, на спине исчез горб из массы мышц.
Он медленно и обреченно поднялся, еще не зная, что скажут эти люди, а Боудеррия перевела взгляд на его широкие ладони, которыми он прикрывает пах.
— Ладно, — сказала она грубо, — перестань стесняться!.. Подумаешь, без штанов… У тебя там все в порядке, не стыдно показаться и женщине, а у нас тут вообще одни мужчины… Каспар, не хихикать!.. Хочешь сказать, что я не мужчина? Сразись со мной, и посмотрим!
Каспар сказал поспешно:
— Мужчина ты, Боудеррия, мужчина!.. Даже Боудерром буду звать, если хочешь! Или вообще Будером, только скажи!
Боудеррия подумала, сказала милостиво:
— Нет, не хочу. Ладно, живи.
Каспар с облегчением вздохнул и перестал демонстративно трястись, как Бобик после купания. Все вокруг довольны, но все еще нервно ржут, Каспар играет страх, даже панический ужас, но это знают только они, а этот Амброз всему верит всерьез, по роже видно…
Гевин дал ему свой плащ, Амброз торопливо укутался, а Эдгар спросил с наивным удивлением:
— Ты
Амброз помялся, буркнул, отводя взгляд:
— Обычно я сперва раздеваюсь…
— А сейчас?
— Торопился, — ответил Амброз.
Ульрих хлопнул его по плечу.
— Спасибо! Ты всех нас спас. На вот тебе пару монет… на дюжину штанов, ха-ха, хватит!..
Ко мне подошел Малькольм, грудь его все еще бурно вздымается, но уже не от драки, пытался поднять лапу монстра и срезать когти, что помогают при чесотке, заикании, приступах страха и, самое главное, усиливают мужскую силу в постели.
— Ваше высочество, — сказал он, тяжело дыша и жадно хватая раскрытой пастью воздух, — ваше высочество… вы спасли наши шкуры!
Я изумился:
— Каким образом?.. Я даже не успел ударить как следует…
— Вы привели нас сюда, — сказал он горячо. — Этот гад был еще одурманен каким-то зельем, иначе бы его там не поймали и не притащили на то место… ну, откуда сюда…
Боудеррия сказала злобно:
— Мне тоже показалось, что этот зверь малость не в себе. Он мог бы двигаться быстрее. И соображать.
Каспар содрогнулся всем телом.
— А если бы полностью пришел в себя?.. Страшно и подумать!.. Он бы все разнес…
Отряд облепил труп чудовища, как муравьи дохлую жабу, с усилием отрывают чешуйки, они у магов и лекарей дороже золота, кто-то с пыхтением срезает когти, могут быть и просто трофеями, Ульрих присматривается к голове, такую можно бы укрепить над входом в главный зал…
Боудеррия кивнула мне на оскорбленного и смертельно обиженного Бобика.
— Как будете к нему подлизываться?
— Не знаю, — ответил я откровенно, — но он добрый, к вечеру перестанет дуться…
— Как вы его бережете!
— Берегу, — согласился я. — Понимаешь, собака не должна расплачиваться за наши промахи.
Она ухмыльнулась.
— Не оправдывайся, Ричард. Мне тоже собак жальче, чем людей. У людей есть выбор, они знают, на что идут! А собаки жертвуют собой ради нас.
Амброз, кутаясь в плащ, подошел бочком, на ладони уже несколько монет, это и Рамон пожертвовал на новые штаны, а Эдгар добавил на башмаки.
— Ваше высочество, — проговорил он тихонько, — мне показалось… вы догадались сразу?
— Когда ты вышел к костру? — спросил я.
— Да…
— Ну, Каспар здорово умеет подражать крикам всех зверей, а ты пришел на зов.
Он пробормотал:
— Ну, я мог быть и простым странником.
— Ты он и есть, — ответил я, — а что оборотень… ну, это само по себе не хорошо и не плохо. Смотря как ты этим пользуешься. Мое чутье говорит, что ты добрее меня. Даже намного добрее.
Он зыркнул на меня исподлобья, насторожился.