Ричард Длинные Руки – принц-консорт

Орловский Гай Юлий

Я поглотил больше половины, наконец ухитрился разжать стиснутые челюсти и просипеть:

— Но… как?

— У тебя подсмотрел, — ответил он с улыбкой. — А вкус помню…

— С ума сойти, — прошептал я и уже не смог удерживать тяжелые, как свинцовые плиты, веки, — это же…

В сон провалился я раньше, чем в глазах померк свет. Дальше был настолько дикий кошмар в аду, куда провалился, что временами даже понимал, что сплю, но вырваться не мог.

Глава 2

Мне

казалось, что проспал несколько суток, но, когда открыл глаза, из-за двери все еще доносятся те же голоса. В поле зрения появился отец Дитрих.

Я распахнул глаза шире и понял, что все так же сижу в кресле, где заснул так нелепо. Через распахнутую дверь кабинета видно, как монахи заканчивают там кропить святой водой окна, а столяр уже насадил выбитые створки двери на место и проверяет, плотно ли закрываются.

Отец Дитрих заметил, что я пришел в себя, приблизился с озабоченным лицом.

— Очнулся?.. Очень хорошо. Ты крепче, чем мы думали.

— Ничего себе, — пробормотал я в неловкости, — в обморок, подумать только, я почти юная леди… Отец Дитрих, а как вы поспели так вовремя?

Он перекрестился, лицо строгое, но мне показалось, что в глазах проступило некоторое замешательство.

— Они почему-то оставили след, — ответил он, — что нехарактерно… Но мои братья с такими встречались, потому сразу сюда.

— А вы?

— Я тоже, — сказал он скромно. — Это не самые, так сказать, но надо знать их уязвимые места, а не пытаться… по головам. Головы даже у большинства людей просто литые. В общем, отныне среди твоих телохранителей, сын мой, будет и монах.

Я сказал слабо:

— Отец Дитрих…

— Не возражай, — велел он строго. — Ему ничего не стоит вовремя прикрыть тебя святым крепким словом. На самом деле это просто, когда знаешь, где у кого уязвимые места… Но, конечно, лучше всего, если бы ты сам обрел защиту. От таких и… посложнее.

Я прохрипел:

— Отец Дитрих! Да я всеми фибрями…

— Храм Истины, — напомнил он. — Пройдешь испытание, тогда тебе телохранители вовсе ни к чему, а ты ж о таком мечтаешь? Сегодня тебе просто повезло. Священники оказались не заняты и потому сразу ощутили приближение Зла.

— Я вообще счастливый.

— Но в следующий раз пришлют кого-то посильнее, — ответил он очень серьезно. — Вряд ли смогу защитить.

— Даже с этими двумя священниками?

— У нас есть и посильнее их, — ответил он уклончиво, — но на Юге маги изощреннее.

— Господи…

Он сказал строго:

— Если тебе наплевать на свою жизнь, то подумай о своем деле. Все рухнет, ты понимаешь?

Я сказал с тоской:

— Отец Дитрих, тут на небо некогда взглянуть, куда уж ехать куда-то далеко на Север и заниматься… усовершенствованием, повышением квалификации, когда здесь дом горит?.. Сперва все погасим, наладим, а потом…

— Потом может не быть, — ответил он холодно и почти враждебно, — что-то в жизни

можно отложить, но нельзя откладывать постоянно то, от чего зависит не только твоя жизнь.

Я опустил голову, долго вздыхал, священники уже удалились, отец Дитрих сурово молчит, наконец я проговорил с тяжелым вздохом:

— Хорошо. Дайте неделю. Я оставлю распоряжения, а потом… да, отправлюсь на вивисекцию.

— На Испытание, — поправил он.

Я переспросил:

— Испытание? Я думал… гм… меня там чему-то обучат по-быстрому, дадут какой-нить амулетик… в смысле, освященный крестик…

Он вздохнул.

— Что за язычество… Сперва будет Великое Испытание. И только если сумеешь пройти, сын мой, тебя пропустят на ступеньку выше…

— А какой процент проходящих? — спросил я.

— Меньше одного, — ответил он. — Намного меньше.

— С ума сойти, — сказал я слабо. — Это как раз для меня, я так и знал! На меня в последнее время что-то все хорошее валится. Хорошее, но тяжелое. И с большой высоты. На голову. Хорошо, как вы говорите, она у меня без пустот, литая.

Он поморщился, тревога из глаз не исчезает, чего я раньше не видел, все-таки печаль одно, а вот так смотреть на меня, как на человека, что надел петлю на шею и готовится ради шутки спрыгнуть с помоста…

— Ты не защищен, сын мой, — произнес он. — А сейчас это главное.

— Совсем не защищен?

— От таких — нет.

— Господи, — сказал я с тоской, — как хорошо было быть простым зольдатом, совсем простым зольдатом… Только меч и кольчуга, этого хватало.

— Стареешь, — буркнул он.

Я охнул.

— Это я старею?

— Когда начинают вспоминать, — сказал он неумолимо, — как было хорошо в прошлом, это и есть явный признак старости. А стареть можно начинать с ранней молодости.

Я тяжело вздохнул.

— Да знаю, что чем выше взбираешься, тем опаснее, но одно дело знать, другое — на своей шкуре. Понятно, у принца охрана должна быть чуточку получше, чем у виконта…

— Да еще такого принца, — сказал он почти недобро. — Думаешь, телохранители спасут, если появится настоящий противник?.. Посланный не младшим конюхом помощника великого мага, а кем-то постарше?..

Внезапный холод прокатился по моему телу, отец Дитрих говорил не просто очень серьезно, но с печалью, словно видит, как мое баранье упрямство ведет прямиком в пропасть.

— Но, — пробормотал я, — неужели это так… серьезно?

— Это не было серьезно, — заверил он, — когда ты был бароном или даже графом. Стало серьезнее, когда в качестве гроссграфа сумел пройти Великий Барьер и вторгся в Сен-Мари, что вроде бы как заморская земля империи Генриха. И совсем уж серьезно, когда ты начал создавать некое мощное объединение.

— Отец Дитрих, — сказал я слабо, — я не создавал! Это как-то само. Думаю, Господь меня вел и направлял мою длань.

Он слабо отмахнулся.