Ричард Длинные Руки – принц короны

Орловский Гай Юлий

Он чуть пошевелил плечами.

— А кто не любит сплетничать?

— Признавайтесь, — сказал я с нажимом, — зачем подарили ей коня? Чтобы она восхотела опробовать его в скачке за городом, а там ее убили?

Он дернулся, словно бы даже побледнел, будто испугался не на шутку, хотя я не уверен, что прочел его старовельможное лицо правильно, больно у стариков они выразительные и потому всегда могут соврать легко и честно.

— Как я мог, — спросил он точно в тон вздрагивающим голосом, — такое хотеть? Да вы и не позволили бы!

— Для

меня это было новостью, — отрезал я. — Случайно встретил их за городом. С крохотным эскортом двигалась от леса в сторону еще далекого Генгаузгуза!

Он развел руками.

— Ваше высочество, я не думал, что принцесса возжелает сразу за город. Кроме того… войска короля Леопольда давно разбиты, бароны заперлись в замках и не высовывают носа, а ваши конные отряды безжалостно расправились со всеми разбойничьими шайками!

Я спросил строго:

— Тогда зачем?

Он помялся, отвел взгляд, я все еще не уверен, что искренне, придворные со стажем еще и не то могут изобразить, но я не спускал с него глаз, и он наконец проговорил нехотя:

— Это же… принцесса! Дочь императора Вильгельма…

— Догадываюсь, — отрезал я. — Как-то слышал. И что?

Он сказал вяло:

— Настолько высокой особе подарки делать просто необходимо.

— Зачем?

Он пробормотал:

— Подарками обращаешь на себя внимание… обретаешь расположение… это в свою очередь способствует продвижению по службе…

— Какое, — сказал я, проглотил грубое слово и договорил, — расположение? Вы — подданный короля Леопольда, она избалованная дочка императора, который вообще хрен знает где? Где у вас здесь расчет? В чем?

Он тяжело вздохнул.

— Ваше высочество… если уж совсем начистоту, то это… скорее, привычка. Я уже давно не казначей и не лорд-хранитель, это я передал более молодым и бойким… но какие-то навыки вылезают сами, непрошенными. Действительно, какой смысл дарить ей такого коня, которого не отыскать во всем королевстве?.. Для меня — никакого. Для короля Леопольда, которому я служил почти тридцать лет, тоже никакого. Разве что для вас…

Я посмотрел в недоумении.

— Для меня?

— Для вас, — ответил он с неохотой. — Все подарки, которые она получит здесь, все равно будут нести в себе что-то и от вас, такова жизнь. Вы хозяин Сакранта и его жемчужины — Генгаузгуза!..

Я поморщился, подумал, указал ему на кресло с другой стороны стола.

— Присядьте, лорд Меммингем. Похоже, нам есть о чем поговорить.

— Ваше высочество?

— Если не распоряжусь вас сегодня же повесить, — объяснил я, — то, возможно, ваши таланты еще послужат королевству Сакрант.

Его лицо снова ничего не выразило из того, что я хотел бы увидеть, но поклонился он с достоинством и едва уловимым чувством признательности.

— Ваше высочество, у вас зоркий глаз.

— Да и вообще я не совсем дурак, — сообщил я.

Глава 7

Лорд Меммингем, хотя и давно уже не на королевской службе, но с

затаенной радостью, хотя и старался этого не выказывать, ухватился за возможность поработать во дворце и показать, на что способна старая гвардия.

Он быстро сошелся с Гангером Хельфенштейном, советником короля Леопольда, с которым был знаком и раньше, хотя и не дружен, но сейчас голова к голове принялись разрабатывать планы, как сотрудничать с оккупантами, не вредя городу.

Насчет Аскланделлы, конечно, прав. Все, что происходит с нею здесь, как бы несет отпечаток моей длани или воли. И даже то, что она делает, не может происходить помимо моей воли. Всяк понимает, что я могу закрыть ей рот и вообще не позволять покидать отведенных ей покоев.

Я морщился, чувствовал неловкость ситуации и не мог сообразить, в чем она заключается, просто вот чувствую, как изменение погоды, но пока пытался понять, что это у меня за такое странное состояние, в кабинет заглянул Зигфрид.

— Сэр Ричард…

— Привет, — сказал я дружески.

— К вам один из местных лордов, — доложил он. — Примете или гнать в шею?

— Я кого-то гнал? — спросил я с укором. — А в самом деле, ты прав, пора бы кого-нить так это по-вельможьи с криком и ором… а то уважать перестанут.

— Так как с этим? — спросил он. — А то можно, он чужой, сакрантец…

— Зови, — сказал я со вздохом, — сакрантцы сейчас дороже своих, кто бы мог подумать. Коллаборационисты всегда крайне важны для захватчиков, с их помощью весь народ можно при удаче повернуть на свою сторону. Потому их следует называть не предателями родины или красиво — коллаборационистами, а гражданами вселенной, мира, адептами всеобщего человечества, единого и неделимого!

Он слушал с каменным лицом, привык отключать мозг с первых же моих умничающих определений, иначе бы уже белых чертей ловил на стенах, на всякий случай доложил:

— Это лорд Вильдан Зальм-Грумбах. Вильдграф, вам вильдграфом побывать не удалось?

— Не повезло, — согласился я. — Кем только не был, а вот вильдграфом или рейнграфом… Зови! Только вежливо.

Он исчез, некоторое время я слышал голоса в коридоре, словно Зигфрид объясняет правила вежливости и обходительности в королевском дворце, затем дверь распахнулась, вильдграф вошел спокойно и с достоинством, задирая подбородок, но я заметил, что он немного смущен, словно должен сказать нечто неприятное, но еще не решил, в каком виде поднести…

Зигфрид плотно закрыл за ним дверь, вильдграф отошел от нее подальше.

— Сэр Вильдан, — сказал я вопросительно.

Он ответил короткий поклон.

— Ваше высочество.

— Что вас тревожит, дорогой вильдграф? — спросил я с участием. — Я вижу печать заботы на вашем челе.

Он помялся; видно, с каким усилием заставляет себя говорить, наконец выдавил тихо:

— Ваше высочество, я в очень неловкой ситуации…

Я поднялся, подошел ближе и взглянул ему в глаза.

— Говорите. Я пойму.