Ричард Длинные Руки – принц короны
Шрифт:
— Принц, как можно?.. Хрупкие вещи нужно заворачивать в мягкие тряпки и хранить дома.
Молодой и поджарый, я видел, как ему жаждется ответить так же быстро и живо, но ему с детства внушали, что он принц, должен всегда держаться важно и загадочно, и сейчас он лишь застенчиво улыбнулся и виновато развел руками, что и понятно, это Аскланделла изволила, а он лишь вынужденно сопровождает и охраняет, как удается.
Я перевел на нее тяжелый, надеюсь, взгляд своих государевых глаз.
— Ваше высочество, как на такие выходки посмотрит ваш венценосный
Она взглянула на меня свысока с высоты своего дамского седла, хотя мое все равно выше.
— Вы на что-то намекаете, принц?
— Не роняете ли вы, — поинтересовался я, — хотя нет, вы такая, что не уроните, еще и за другими подберете, те не успеют и рты распахнуть пошире… Я имею в виду, не подвергаете ли себя некоторой как бы опасности?
Она надменно приподняла брови.
— Ваше высочество, если даже меня убьют, неужели такой пустяк вас беспокоит?
— Ничуть, — заверил я, — но так получилось, что за вас почему-то отвечаю я. Мир так глупо устроен, представляете? Мужчина всегда отвечает за женщину, что каким-то образом оказалась рядом, и тут уже неважно, в каких они отношениях и вообще знакомы ли.
Она произнесла с холодом:
— Боже мой, сколько оговорок… Такое впечатление, что вы чудовищно боитесь знакомства со мной. Да, принц, мы с вами незнакомы, я подтверждаю. Довольны?
— Увы, — сказал я сокрушенно, — все равно обязан вас оберегать по как бы долгу. Я вообще-то всех в моем войске оберегаю, даже захромавшую кобылу, незнакомую мне лично, лечу, так что не удивляйтесь моей доброте и милосердию!
— Ничуть не удивляюсь, — ответила она тем же голосом. — Я видела по дороге головешки костров, на которых жгли еретиков. У вас особый тип милосердия.
Я развел руками.
— Должен же я хоть малость помочь Мунтвигу в его богоугодном деле? Уверен, во владениях императора Вильгельма еретиков вообще не осталось.
Она оглядела меня свысока.
— Вы так стараетесь выведать хоть что-то о землях моего отца, что я начинаю думать…
— Начинаете думать? — ахнул я. — Ваше высочество, не делайте этого! Могут быть морщины на вашем безукоризненно чистом и гладком лобике.
— Начинаю думать, — договорила она, абсолютно не обращая внимания, что я там хрюкаю и членораздельно ли, — что у вас там нет шпионов.
— Бога ради, — воскликнул я шокированно, — какие шпионы? Я же весьма рыцарь!
— Вы в самом деле так мало знаете о его империи? — переспросила она. — Странно.
— Мало? — переспросил я. — Если честно, то совсем ничего.
Она посмотрела на меня в упор.
— Это опасное упущение.
— Это не упущение, — ответил я, чувствуя себя задетым. — Просто мы расширяемся… стремительно. Ваш жених зря затеял эту авантюру. В своем праведном и как бы справедливом гневе мы идем на север навстречу Мунтвигу быстрее, чем он шел на Юг. И, думаю, когда-то выйдем на границы империи Вильгельма, если не отыщем и разобьем поджигателя войны Мунтвига раньше.
Я говорил спокойно, стараясь смягчить слова и формулировки,
Она тоже взглянула на меня в упор, и некоторое время мы ломали друг друга взглядами, но рыцарь всегда уступит женщине, если только речь идет не о женитьбе, и я опустил взор на усыпанный драгоценными камешками стальной налобник ее рослого коня, перевел на кожаную сбрую, тоже в мелких бриллиантах, рубинах и прочих драгоценных камешках. Даже роскошная попона щедро вышита золотом, хоть сейчас ее в раму и на стену, как произведение искусства.
— Что-то я не видел этой лошадки… Краденая?
За нее поспешно ответил Сандорин:
— Ваше высочество, умоляю!.. Как вы можете? Это ее высочеству подарили здесь, в Генгаузгузе.
— Кто посмел? — спросил я ледяным голосом. — И откуда такая роскошь… Из моей казны, что как бы государственная и вообще народное достояние королевства?
Она холодно промолчала, принцессы выше таких обвинений, а Сандорин сказал торопливо:
— Ваше высочество, эту лошадку принцессе Аскланделле нижайше подарил лорд Раймонд Меммингем. В прошлом казначей королевства, лорд-хранитель большой печати…
Я оглянулся на него, снова вперил злой взгляд в коня. Красоты, надо признать, редкостной, чувствуется генеалогия элитных предков не меньше, чем у самых родовитых лордов. Нет, подлиннее.
— Ладно, — ответил я недобрым голосом, — в городе разберемся. И кто смеет, почему и с какой гнусной целью.
Она произнесла почти весело:
— Ваше высочество?
Я ответил с поклоном:
— Ваше высочество!
Она чуть тронула повод, и великолепно вышколенный конь понес ее красиво и гордо, почти танцуя, но с такой скоростью, что остальным пришлось догонять ее галопом.
Я стиснул челюсти и на миг закрыл глаза. Да, получилось, как я и планировал вначале: удалось подосрать Мунтвигу с его невестой, успешно заразив ее с помощью Лиутгарды идеями суфражизма… но, похоже, перестарался. Надо было изящнее подгадить, а теперь запачканный бумеранг вернулся.
Я предпочел бы, чтобы они там погавкались, после чего она забрала бы вещички и умчалась к маме, тем самым расторгнув предполагаемый брак и союз двух империй.
Но Мунтвиг какая самоуверенная скотина, даже ради укрепления экономической мощи своей державы не хочет терпеть в качестве жены такую эмансипированную особу!
Глава 6
Вернувшись в город, я на всякий случай прошелся по крепостной стене, вдруг да замечу что-то свежим глазом, однако мои воинственные лорды бдят, солдаты на месте, будто приступ будет уже сегодня, на стенах запасены груды камней… хотя они там и были, просто город захвачен не только стремительно, но и красиво, такой изящный маневр войдет во все летописи.
Бобик и Зайчик ждут внизу, я спустился, потрепал одного по холке, потом другого, но Бобик ревниво отпихивал копытное, стараясь всю ласку захапать себе.