Ричард Длинные Руки – принц

Орловский Гай Юлий

Зондерсхаузен спросил нерешительно:

— А если все оставить как есть?

Я ответил со вздохом:

— Был нарушен закон. Лорд Голдвин не должен был силой захватывать трон!.. Понимаю, так было проще всего, однако стоило все-таки собрать всемезинское собрание лордов и выбрать наиболее достойного. Глас народа лордов — глас Господа и высший закон.

— Избрали бы лорда Голдвина, — сказал Зондерсхаузен.

— Не сомневаюсь, — согласился я. — Однако он поторопился, нарушил закон.

— Но все мы нарушаем…

— Увы, —

сказал я, — мы делаем тайком, а Голдвин сделал слишком заметно. Теперь в глазах всех соседних королей он стал узурпатором.

Зондерсхаузен ответил со вздохом:

— Это так, но…

— Хуже того, — прервал я, — и в глазах всех лордов. Одни скажут, что нет в мире справедливости, а другие увидят возможность для себя собрать сторонников, ворваться во дворец и тоже скинуть короля в своем королевстве.

— Ваше высочество! Такие ужасные вещи говорите…

— Ужасные, — согласился я, — но реальные. — А мы должны избегать даже возможности мыслей о насильственной смене власти. Потому если захват власти Голдвином оставить безнаказанным, то осмелеют очень многие честолюбцы и авантюристы… Нет-нет, мы должны защитить право, хотя я сам авантюрист еще тот… но я хоть понимаю, что это нехорошо.

Зондерсхаузен сказал грустно:

— Значит… посадить на трон Ротильду?

Остальные смотрели на меня с поникшими лицами.

В их глазах я видел скорбь и сожаление.

— Да, — ответил я с неохотой. — Ибо это законнее!.. Однако утвердить ее на троне с весьма ограниченными полномочиями. У нее характер крутой, сразу же возжелает расправы над противниками, а это недопустимо в правовом государстве, которого еще нет, но которое будет… ну, со временем. Потому нужно учредить парламент. Что это за дичь, поясню позже. А еще стране придется принять Великую Хартию Вольностей, что весьма ограничит права Ротильды. То есть никого нельзя будет даже арестовать и бросить в тюрьму без справедливого суда равных… Это защитит вас лучше любой армии!..

Все трое слушали с напряжением в лицах, стараясь ничего не упустить, только Зондерсхаузен напомнил с неуверенностью в голосе:

— А что с лордом Голдвином?

— Его отстраним от трона, — ответил я, — и сошлем на остров Святой Елены… Ах да, тут везде суша… В общем, сошлем в его родовые земли и запретим появляться при дворе.

Все трое перевели дыхание, Зондерсхаузен произнес с благодарностью:

— Очень великодушное решение.

— Просто правильное, — ответил я. — Мы должны добиваться всеобщего согласия. И конфликты разрешать либо в результате переговоров, либо в суде, но никак не в сражениях. Нам ценен каждый налогоплательщик. Особенно богатый.

Зондерсхаузен проговорил с сомнением:

— Но мне трудно поверить, что королева согласится с таким положением дел…

Я сказал с нажимом:

— При той форме правления, что я введу, править будете вы, а не королева!.. Ее дело — сидеть на троне и улыбаться. Принимать иностранных гостей,

заниматься благотворительностью, строить сиротские приюты… ну и тому подобные важные дела. Лорды, вы меня поняли?

Их лица все больше светлели, начинают соображать, что вообще-то им даже повезло с вторжением моих войск. Голдвин и Ротильда будут отодвинуты от реальной власти, а мудро и справедливо править смогут они, которых раньше держали и до сих пор держат в роли советников, к которым иногда прислушиваются, а чаще нет…

Когда все заканчивалось, я хлопнул ладонью по лбу.

— Ах да, в громаде державных дел мы как бы не должны забывать и о гуманитарных проблемах голодающих регионов… Нужно быть готовым к приходу светлого Царства Небесного, а там почему-то эти вопросы будут актуальны, как будто кого-то в самом деле интересуют эти голодающие… Как там эти двое… ну, детишки Ротильды?

Зондерсхаузен взглянул с удивлением.

— А что с ними?

— Ну, это… живы?

Он повел плечами.

— У них меньше всего проблем. Играют… В их мире никаких войн еще не существует. Их и раньше родители не больно баловали вниманием. Так что для них ничего не изменилось. Думаю, мало что изменится, когда лорд Голдвин уйдет.

Второй советник сказал негромко:

— Вы можете быть за них спокойны, ваше высочество.

— Почему? — спросил я.

Он ответил мирно:

— Сейчас фактически правите вы, ваше высочество, а не женщина. Лорд Голдвин удовлетворен полностью. С его стороны неприятностей не будет.

Зондерсхаузен добавил:

— Он восстал против женщины на троне, а не короля.

— Но я скоро уйду, — предупредил я.

Он взглянул на меня с вопросом в глазах.

— Но ограничения…

— Королевской власти? — спросил я. — Да, очень серьезные. Хорошенько, и даже весьма, проработайте мою Хартию прав и свобод. Не исключено, добавите что-то еще мудрое. Я же не бесконечно мудр, а просто зело мудр, но курс королевства не должен зависеть от прихоти одного человека!

Они с облегчением перевели дыхание, а кто-то пробормотал враждебно:

— Да еще женщины…

Армия Шварцкопфа вошла в Мезину полностью, я выехал навстречу, вручил ему карту и подробно проинструктировал, где расположить гарнизоны, какие дороги взять под контроль, какие города пропустить, а в какие ввести свои патрульные отряды.

— Все-то вы успеваете, ваше высочество, — пробормотал он завидующе. — Когда только и составили все это…

— Учитесь, герцог, — сказал я назидательно, — управлять государством. Сперва на чужом, чтоб свое не попортить.

Он ухмыльнулся.

— Спасибо, ваше высочество. Но не хотел бы и чужое портить.

— Тогда будьте особенно осторожны.

— Куда денусь! И так теперь хожу, как на птичьем дворе, где цыплята лезут под ноги.

Я сказал бодро, как принято говорить с кадровыми военными: